Народ скапливался быстро, сбивался в кучу, становился единой тенью в темноте. Соголон нагнулась и принялась чертить руны на земле. «Етить всех богов, нет у нас на это времени», – подумал я. А сам смотрел на Мосси, что держался за девочку, а та ничего не говорила, была на вид печальна и спокойна, играя и на том, и на другом.

Толпа вся как один бежала на нас. Соголон чертила очередную руну на земле, даже головы не поднимала. Толпа приближалась, была в шагах, может, восьмидесяти. Соголон встала, посмотрела на нас, толпа была уже так близко, что нам были видны их глаза потерянные и лица безо всяких чувств, даром что все орали. Соголон топнула ногой, поднялась пыль и сдула всех, кого не сдуло раньше. Пыль прибивала мужчин к земле, а женщин в платьях поднимала в небо и сметала детвору. Вихрем проулок начисто вымело до самого конца.

Соголон вновь села на лошадь, и мы галопом понеслись через квартал, скакали так, будто за нами целое войско гналось, хотя на самом деле не гнался никто. Она держала уздечку, а я держался за ее талию. Когда мы выехали на разграничивающую дорогу, я понял, где мы находимся. Дом был на северо-востоке, только скакали мы не к дому. Вместо этого мы держались дороги, что разграничивала Ньембе и Галлинкобе-Матьюбе, пока она не привела нас к полноводной реке. Соголон не остановилась.

– Ведьма, ты намерена утопить нас?

Соголон рассмеялась:

– Как раз тут река мельче всего, – сказала. Буффало бежал сбоку от нее, девочка с Мосси – за нею.

– Мы же не бросим Уныл-О́го.

– Он ждет нас.

Я не спрашивал, где. Мы переправились через реку и попали, как я понял, в Миту. Миту располагалась на плодородных пастбищах, населяли ее крестьяне, землевладельцы и владельцы скота, а не горожане. Соголон вела нас к проторенной тропе, освещал которую один только лунный свет. Мы ехали под деревьями, Буффало бежал впереди, префект молчал. Он удивлял меня. На первом же перекрестке Соголон велела спешиться. Уныл-О́го вышел из-за дерева, что было ниже его, и встал во весь рост.

– Как ночь заботится о тебе, Уныл-О́го? – спросил я.

Тот пожал плечами и улыбнулся. Открыл было рот, чтобы сказать что-то, но спохватился. Даже он понимал: начни он говорить, так уж рассветет, пока он выговорится. Он огладил взглядом девочку и насупился, когда увидел спешившегося Мосси.

– Его Мосси зовут. Я тебе утром расскажу. Костер разводить будем?

– Кто сказал, что мы остановимся тут? На перекрестке? – подала голос Соголон.

– Я полагал, что у вас, ведьм, особая любовь к перекресткам, – хмыкнул я.

– Следуйте за мной, – бросила Соголон.