Он шлепнул меня по груди:

– Эту мысль тебе нужно на волю пустить.

– А тебе нужно приглядеться, кто это вольничает вокруг тебя.

– Те были не из моих.

– Те носили вашу форму.

– Но не были они моими ребятами.

– Ты двоих узнал.

– Ты меня не слушал?

– О, я тебя слушаю.

– Не смотри на меня таким взглядом.

– Тебе не видно, какой у меня взгляд.

– Я и так знаю, какой.

– Какой у меня взгляд, третий префект Конгорского комендантского Войска?

– Такой. Тот, что говорит, мол, собеседник дурак, или что он медлит, или что отрицает увиденное воочию.

– Раз уж твой способ видеть настолько превосходит мой, посмотри себе за спину и скажи, он друг или враг.

Тот шел не спеша, будто бы по своим делам. Мы остановились. Он остановился, наверное, в двух сотнях шагов позади нас, не в самом проулке, а на пересечении его с дорогой, идущей на север. Быть того не может, чтоб я в первый раз заметил, что уже темно, подумал я. Мосси стоял со мной рядом, часто дыша. У того волосы короткие и рыжие. В обоих ушах поблескивали украшения. Этого самого человека я видел тогда в Темноземье. Человека этого Бунши звала Аеси. В черном плаще, что, распахиваясь, хлопал, как крылья, пробуждая ветер и вздымая пыль. Мосси вытащил меч, я свои ножи не доставал. Пыль вокруг него не оседала, она взлетала и опускалась, вихрем закручивалась и обращалась в похожих на ящериц тварей высотой со стены, потом опять разлеталась в пыль, потом обращалась в четыре фигуры, такие же громадные, как О́го, потом сваливалась пылью обратно на землю, потом опять взметалась и словно крыльями размахивала.

– Следопыт!

Мосси пустился наутек, и я за ним. Добежав до конца проулка, он метнулся вправо. По правде, он бежал быстрее Леопарда. Я разок оглянулся и увидел, что Аеси по-прежнему стоит, где стоял, а вокруг него неспокойно вьются ветер да пыль. Мы выбежали на улицу, где был кое-какой народ. Все шагали в одну сторону и медленно, будто с пожара возвращались. Если станем бежать быстрее остальных, он легко нас заметит. Мосси будто услышал меня, умерил прыть. Только прохожие: женщины, детвора и мужчины (их было больше всего) – двигались слишком медленно, да и чего им было спешить, само собой, что их постели какими были, такими и останутся. Мы обгоняли неспешно шагавших, время от времени оглядывались, но Аеси нас не преследовал. Одна женщина в длинном белом платье тащила за собой сына, тот упирался, оглядывался и пытался вырваться от нее. Ребенок поднял взгляд и уставился на меня. Я думал, что мать утащит его, однако и она тоже остановилась. Уставилась на меня, как и ее мальчик, эдаким пустым взглядом мертвеца. Мосси обернулся и тоже это увидел. Всякий мужчина, всякая женщина, вся детвора на улице смотрели на нас. Только стояли они недвижимо, как деревянные. Ни одна рука, ни одна нога не шевельнулись, даже ни один пальчик. Только шеи поворачивались: повернут шею и смотрят на нас. Мы себе знай шагаем потихоньку, они знай себе стоят болванами, а глаза их знай себе следят за нами.