Очнувшись, увидел двух бесов с травой вместо волос. Они рвали на Нсаке одежду и разводили ей ноги, а Ипундулу стоял с членом на изготовку. Не знаю, почему он послушался, когда я умолял его меня вместо нее взять. Может, я показался ему послаще. Я был слишком слаб, и двое держали меня. Как он залез на меня, Следопыт!.. Ни влаги, ни слюны – тараном продирался, пока у меня рвалось и кровь пошла, так он мою же собственную кровь на смазку употребил. Потом зубами впился в меня, пока кровью не напился: все пил и пил, и другие тоже пили, а потом засосал мою ранку на шее и молнию испустил, что прошлась по всем моим кровяным протокам. И все это ее заставляли смотреть. Заставлять малого им нужды не было.

Ты когда-нибудь чувствовал, как огонь тебя изнутри сжигает? А потом все белым и пустым сделалось, как в самый жаркий полдень. Скажу тебе правду: ничего больше в памяти не осталось до самого того момента, как я очнулся, уже став Ипундулу, в Конгоре. Что-то приходит, вроде как крыс ел, и звяканье цепей. Смотрел на свои руки и видел белое, у ног своих птицу видел, а спина все чесалась и чесалась, пока я не разглядел, что на крыльях сижу. И Нсака моя. Боги милостивые, моя Нсака! Она была в комнате со мной, может быть, видела меня, когда я оборотнем делался. Таков коварный путь богов. И как должна была она любить меня, чтоб просто… просто… без борьбы… Милостивые коварные боги. Когда я вспомнил, что я – это я, то увидел ее на полу: шея разорвана и огромная кровавая рана на месте, где было у нее сердце. Милостивые коварные, злобные боги. Я каждый день о ней думаю, Следопыт. Из-за меня много душ загублено. Множество душ. Но до чего ж глубоко скорбит мое сердце об этой!

– В самом деле.

– Я убил свою…

– Единственную.

– Да как ты…

– Нынче ночью эти слова звучат часто.

– У меня душа не лежит к убийствам, – сказал он. Подтянул ноги к груди и обхватил их руками. Я хлопнул в ладоши. Пока он рассказывал, я на полу сидел, но поднялся и хлопнул.

– Вместо этого ты других подряжаешь убивать. Ты забываешь, что привело меня к тебе. Сбереги сердце для следующей глупышки, у какой ты вырвал ее собственное сердце, Ипундулу. Ты как был, так и остался убийцей и трусом. А еще лжецом.

Красивое лицо его опять скисло.

– Хмм. Если бы явился убить меня, так давно б уж швырнул свой факел. Чего ж ты желаешь?

– С ним был один такой – с крыльями летучей мыши?

– Крыльями летучей мыши?

– Как у летучей мыши. У него ноги такие же, как руки, с железными когтями. Огромный.

– Нет, такого никого не было. Я правду говорю.

– Знаю. Если б он был среди них, он бы тебя живым не выпустил.