Но министр полетов только переводила взгляд с одного лица на другое, и джентльмены стыдливо отводили глаза. Потом министр повернулась к зрителям и окинула их таким же уничижающим взглядом.

А затем круто развернулась и вышла из Зала камней.

Она так ничего и не сказала. Неразбуженные аэролиты сделали это за нее.

* * *

Их падение обманчиво напоминало отвесный штопор. Казалось, еще чуточку усилий – и авион получится из него вывести!

Вцепившись в края кресла, Ника покосилась на Тристана. На лбу авионера выступили капли пота, и он изо всех сил тянул на себя штурвал, пытаясь мощью своего аэролита побороть силу земного притяжения.

Впрочем, времени на сражение с ним осталось всего ничего; в этой схватке время неумолимо выигрывало.

Все существо Ники буквально пронзила паническая мысль «Мы разобьемся!». Она почти физически ощутила мерзкое, холодное дыхание смерти – неотвратимой и неодолимой, и замерла, парализованная ужасом.

И тут внутри словно переключился какой-то невидимый рычаг. Не рассуждая и не размышляя, Ника нашарила футляр со своим аэролитом и достала летный камень. Кристалл мягко замерцал, и парализовавший девушку страх исчез, его вытеснило уже привычное, но по-прежнему восхитительное чувство завершенности и единения с сердцем своего аэролита.

А затем, словно по внезапному наитию, Ника мысленно схватилась за штурвал и потянула его на себя, всем своим существом сосредоточившись на летном камне. Аэролит должен прекрасно ощущать ее состояние. Должен понимать, чего она хочет. И должен это сделать, даже несмотря на то, что не вставлен в разъем. В конце концов, летный камень поддерживает авион в воздухе просто своим присутствием на борту, а разъемы были созданы лишь для удобства авионер.

Однако даже в воображении штурвал, который мысленно тянула на себя Ника, совершенно не реагировал, его словно заклинило.

А «Гроза» тем временем набирала все большую скорость в своем стремительном и неконтролируемом падении.

«Пожалуйста! – безмолвно взывала Ника к аэролиту. – Нам надо выровнять авион! Пожалуйста!»

В кабине кто-то кричал, снаружи оглушительно завывал ветер, и, кажется, что-то пытался сказать Тристан, но это словно происходило где-то далеко-далеко. Все мысли Ники были сосредоточены на аэролите, который она сейчас ощущала всем своим существом. Более того, ей казалось, что он отзывается. Что он старается, но у него все равно не получается остановить падение…

«Если два самых больших летных камня Арамантиды не могут ничего сделать, то это и впрямь безнадежно», – мелькнула у Ники мысль – и неожиданно сменилась другой. А что, если…