Руки брата обхватили его достаточно крепко, чтобы убить. Бан задержал дыхание и не сопротивлялся до момента, когда объятия Рори превратились в нечто реальное. Рори прошептал:

– Я так не думаю.

– Я понимаю, – прошептал в ответ Бан.

Рори отпустил его, попятился и сказал:

– Доброй ночи.

Сын графа ушел, и Бан изо всех сил старался прогнать мысли о брате, утре, последней неделе и последних годах или…

Лис уставился на иссохшее тело отца. Потом подошел к разбитой бутылке вина и сдвинул ботинком самые большие осколки вместе, затем тщательно их собрал. Раскачивая разбитое стекло, Бан поднялся по лестнице из погреба и пробрался в свою комнату.

Моримарос

Моримарос

Марс едва видел коридор перед собой, когда шел через замок Эрригала. Он скользил рукой по каменной стене, его зрение было размыто сине-черным гневом, страхом и чувством вины.

Он услышал свое имя сзади, но в первый раз это проигнорировал. Во второй имя было названо резко, и он остановился, прислонившись к стене. Это был голос Элии, Элии Лир, идущей за ним.

Она вынырнула, расположив свое маленькое тело между ним и тяжелой каменной стеной. Ее темные глаза сверкали. Теперь они были одни, и ее губы недовольно скривились. Даже со злобой. Она положила обе руки ему на грудь и толкнула.

Он не сдвинулся с места.

– Как ты смеешь брать это на себя, Моримарос, – произнесла она в ярости.

– Это надо было сделать, – ответил он так же расстроенно. Марс осторожно сжал ее запястье. – Бан Эрригал был мой – мой солдат, мой шпион – сейчас, по-моему, справедливо.

– Ты имеешь в виду месть.

Слуга прошел мимо, деликатно игнорируя их.

Король глубоко вздохнул, пытаясь обуздать свои эмоции. Но воздух был густой, коридор узкий, а красавица Элия так близко. Его горло и грудь сжались. Он должен был дышать. Марс дернулся и повлек Элию за собой. Она шла напряженно, он вел ее на улицу, в холодную ночь. Повсюду стояли лагерем солдаты, и тела в темноте невозможно было различить. Они с Элией обошли длинную темную стену замка и направились к углу, где соединялись внешние укрепления и замок. Там он остановился, повернул ее, прижал в укромный уголок и заслонил от ветра своим телом. У него перехватило дыхание, голова откинулась назад. Ночное небо было блаженно огромным и ясным, звезды яркими.

– Дыши, Моримарос, – сказала она нежно, развязывая завязки на воротнике его темно-синей лирской туники. Она освободила его горло, затем подняла руки к его гладкому подбородку. После короткого прикосновения Элия опустила руки и сердито вздохнула.

– Элия, – сказал он тихо и страстно.