Впервые ей пришло в голову, что она не на враждебной территории.

Надеясь на лучшее вопреки всему, Рин соскользнула с кровати и нашла в себе силы устоять на ногах. Она подошла к двери. Ладонь дрожала, когда Рин положила ее на ручку.

Дверь распахнулась.

По первой же встретившейся лестнице Рин поднялась на деревянную палубу и, увидев над головой бордовое в вечерних сумерках небо, чуть не разрыдалась.

— Она очнулась!

Рин ошеломленно повернула голову. Она узнала голос.

С другого конца палубы ей помахал Рамса. В руках он держал швабру и ведро. Он широко улыбнулся, бросил швабру и побежал к Рин.

Рин настолько не ожидала увидеть Рамсу, что застыла в недоумении. А потом осторожно шагнула к нему, протянув руки. Она так давно не видела цыке, что почти приняла Рамсу за галлюцинацию, жестокую шутку, которой терзает ее Широ.

Но этот мираж все равно был желанным, по крайней мере, ей было за что ухватиться.

Рамса оказался настоящим — он отвел ее руку в сторону и крепко обнял Рин тощими ладонями. Рин прижалась лицом к его плечу, он был настоящим — худощавая фигура, теплая кожа, шрам под глазной повязкой. Он был материален.

Это не сон.

Рамса отодвинулся и, нахмурившись, посмотрел ей в глаза.

— Ну и ну, — сказал он.

— Что такое?

— Твои глаза.

— И что с ними?

— Они в точности как у Алтана.

При звуках этого имени Рин расплакалась.

— Ну будет, будет, — сказал Рамса, неуклюже поглаживая ее по голове. — Все хорошо. Ты спасена.

— Как ты… И где мы? — выдохнула она невнятные вопросы, продолжая рыдать.