– Синеглазый! А раньше сказать не мог?!

– Что мы идём в твой Университет? Если бы ты стал отнекиваться, признался бы. А так решил сделать тебе сюрприз!

Что и говорить, сюрприз удался. С нежностью смотрю на стены, в которых провёл три лучших года своей земной жизни… сколько воспоминаний! Удивительно, как услужливо память выдаёт давно похороненные вещи… Поступление, восторг мамы. Знакомство с сокурсниками. Приветливые лица друзей, совместные вылазки в город, пирушки, девушки…

На последнем я спохватываюсь и виновато кошусь на Джэда. В синих глазищах – огонёк тщательно скрываемой ревности.

«Счастье моё, это прошлое!»

В ответ меня берут за руку и тащат мимо охранника, для которого мы невидимы, по холлам, лестнице и коридорам к цели нашего визита. Он на самом деле очень ревнивый, наверно, ещё хуже, чем я, – мне не приходило в голову ревновать к воспоминаниям. Хотя… Я же радуюсь, что до меня у Джэда никого не было! Эльги не в счёт, она была другом больше, чем женой. И с ней он никогда не проявлял своего подлинного темперамента, не то что со мной! Мои легкомысленные похождения в другой, земной, жизни Синеглазый воспринимает очень и очень болезненно. Любое упоминание о них приводит к вспышке бешенства и неминуемо – постели, словно близостью Джэд пытается перекрыть всё, что я успел натворить ранее. А я настолько доволен этим, что не протестую.

Благообразная старушка с абсолютно седыми, белыми до голубизны, аккуратно собранными в пучок на затылке прядями встречает нас в уютном маленьком кабинете, изящно, несмотря на возраст, сгибается перед Джэдом, чуть ли не касаясь пола:

– Мой король! Благодарю, что так скоро откликнулся на мою нижайшую просьбу!

Давлю смешок. «Скоро» для Синеглазого – это в тот миг, как узнал. Или почувствовал. А позволить себе выспаться и прийти утром – поступок, влекущий обязательные угрызения совести. Джэд, скрывая смущение, спешит познакомить нас:

– Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа и мой муж – Ирен, дочь Корда, Наблюдатель Саора на Земле вот уже рекордные двести лет.

С новым интересом гляжу на сухонькую старушенцию, а она на меня – с жадным почтительным любопытством. Но это не сравнится с тем благоговением, с которым Ирен взирает на короля. На своего Правителя она, похоже, боится неловко дыхнуть. Руки в кружевных перчатках молитвенно складываются на груди, в серых прищуренных глазах – восторг. Двести лет! Дочь Корда застала время, когда и на Земле короли обладали властью и влиянием, могли подчинять и править, приказывали и повелевали.

– Мне очень приятно, Дэр, сын Дэфка. Позволь предложить тебе кофе.