От такого зрелища кровь отхлынула у принцессы от лица. Схватив первую попавшуюся под руку вещь, она кинулась в бой, рыча во все горло:

— А ну прочь, рыбьеглазые, оставьте его в покое!

Щербатая посудина, которой оказался пущенный колдуньей снаряд, засвистела над головами болотных дев и, не причинив им вреда, громыхнулась о стену. Тут же в руках у Изольды очутился обломок копья, но надобности в оружии больше не было: всполошенные ее яростью, тюремщицы Хёльмвинда с визгом ринулись врассыпную.

— Да как вы посмели тронуть его? — рявкнула принцесса, мельком оглядывая неподвижного ветра. — По-вашему, Хёльм — ужин или очередная забава?

Синеватые следы от зубов лучше ответа пестрели на белой коже, пока утопленницы в страхе прятали лица под нечесаными космами.

— Собирались его сожрать? — Копье лязгнуло о камень, и виноватое хныканье сделалась громче.

— Кого? — простонал Северный ветер, с трудом разлепляя веки.

У колдуньи отлегло от сердца, и, позабыв о непутевых прислужницах, она опустилась в гнездо у его ног.

— Тебя, разумеется…

Придерживая гудящую голову, верховный вынырнул из гнилой соломы, озадаченно осмотрел синяки на собственных запястьях. Странно, откуда они? Затем поднял глаза на растрепанную колдунью и наконец вспомнил озеро и проклятых русалок.

— Мы все еще на дне болота? А мне грезились Сеам Хор, звонкая песня вьюг в пустых оконных проемах…

— Может, они ее тебе нашептали, — принцесса кивнула на болотных дев, — пока примерялись к угощению.

Ветер невольно оглянулся. Голодные утопленницы заулыбались маняще, колыхнулись к его постели.

— Стоять на месте! — приструнила Изольда. — Или превращу в слизней!

Несколько пар зеленых глаз спешно потупилось. Но в подлинности раскаяния засомневался бы и Таальвен Валишер, лишенный возможности наблюдать за плутовками воочию.

— Всех вас не мешало бы наказать за неповиновение, — строго проговорила принцесса, — да пользы от этого никакой. Надеюсь, хоть для поисков ветряной башни сгодитесь…

И указала на маленькое зарешеченное окошко.

— Принесите мне горловину спрятанного там рога, и я, так и быть, прощу ваши проступки…

Присмиревшие подводницы дружно проследили за ее жестом и остались подпирать стену как ни в чем не бывато. На их несмышленых лицах читался лишь испуг и одновременно нескрываемая досада от того, что не удаюсь испробовать свежего мяса прежде, чем терновая пришелица ворвалась в их логово.

— Не слишком они торопятся тебя уважить, — посетовал Хёльмвинд. — Может, подхлестнуть их сливовой лозой?