Мендель спас Вийону жизнь.

Конь больше не ржал, не бил копытом, не пытался встать дыбом. Он напрягся, качнулся и повалился на бок, словно железный купол ратуши. Раз-другой дрогнули еще его копыта, задергался синий язык, свисающий из челюстей, а потом наступила тишина.

Вийон вылез из-под поваленной исповедальни, сплюнул кровью, чувствуя боль в боку.

Никто не смотрел на поле боя, в которое превратилась церковь после атаки коней-упырей.

Никто не смотрел на раздавленные тела, лежащие среди расколоченных лавок и обломков камней.

Никто не радовался победе над тем, во что превратились кони поляков.

Все смотрели на главные ворота церкви. Потому что те медленно отворялись, словно приглашая внутрь грешников и кающихся. Наконец распахнулись во всю ширину, открыв неисчислимую толпу обшарпанных, покрытых кровью фигур. Богатых купцов и стариков-нищебродов. Патрициев и плебеев, шлюх и священников. Подмастерьев и благородных советников…

А перед этой дикой толпой стригонов, сложив в молитве руки, стоял коленопреклоненно Альберт Ансбах, ожидая прихода мертвых, словно благочестивый пустынник – явления Святейшей Девы Марии. Доминиканец их предал. Отворил ворота, пока они убивали конских упырей, впустил в храм смерть.

Ян из Дыдни сделал жест, словно хотел грохнуться на колени и ждать Страшного суда. Взял себя в руки, оглянулся на хоры.

– На башню! – крикнул Вийону. – Прячься на башне! Вперед!

Они мчались через церковь, словно молодые олени. Вийон первым вскочил на винтовую лестницу, громыхая побежал вперед, слыша позади нарастающее шарканье мертвых ног по церковному полу.

Ян из Дыдни не отправился следом за ним. Глянул на левую руку, на погнутый окровавленный наплечник; задрал доспех и усмехнулся холодно, увидев разодранную стеганку и следы конских зубов на коже. Перекрестился и доверил душу Господу.

– Идите, сукины дети! – рявкнул. – Подходите ближе!

Мог и не призывать их. Шли они, покачиваясь, утиным шагом, шаркая ногами по каменному полу, спотыкаясь и падая, в порванных плащах, измазанные землею, в мокрых от дождя кафтанах. Шли, протягивая к нему руки, показывая на него растопыренными пальцами, ворча и воя от радости.

А когда были уже близко, Ян из Дыдни выпрямился и вдруг высек огонь, зажег пороховой фитиль хорошенько набитой кишки, которую извлек из-за пояса.

Шнур зашипел, затрещал, и узкий огонек пламени стал подниматься вверх. Рыцарь кинул набитую кишку себе под ноги и холодно улыбнулся.

– Приглашаю! – крикнул. – Приглашаю всех поближе. Места тут всем хватит. Чем хата богата, тем и рада!