Он нашел в себе силы усмехнуться.

— Я ж там всю жизнь прожил, нешто сам не выберусь и конягу не выведу?.. Есть ворота, а есть и калиточки, и люди есть, кто кой-чем да обязан, если не мне, так вашей матушке, добрая ей память… Имя де Крисси все еще замки отмыкает… и Штерна, поганца, помянуть пришлось, чтоб ему икалось.

— А подстрелил кто? — спросила девушка — отвлечь, увести от смертных мыслей, продержать в мире живых еще немного, еще миг, чтобы успеть подхватить гаснущую жизнь. Легкие, успокаивающе-прохладные ладони легли по бокам от раны, сдвинулись, замкнули ее в кольцо, закрывая дорогу для боли. Шэнан помог госпоже вытянуть глубоко засевшее древко, и животворная Сила полилась из рук целительницы, стягивая, сращивая пропоротые мускулы и кожу, закрывая сочащиеся жилы, восстанавливая пролитую кровь. Серж равнодушно глядел перед собой.

— Разъезд какой-то, я уж и не рассмотрел… Давно не ездил никуда, стежек-дорожек не помню, все по тракту скакал…

Когда от раны осталась красноватая отметина, Жозефина с помощью Каталин раздела Сержа по пояс — посмотреть, вдруг еще что есть — и наткнулась на располосованный пятью когтями бок; кровь успела запечься темной коркой, но заживать рана отнюдь не спешила, да и тянуло от нее чем-то удивительно и нехорошо знакомым…

— Тебя тварь успела порвать? — скрывая дрожь в голосе, выговорила девушка.

Старый слуга посмотрел на страшную отметину так, как смотрят на указанный кем-то давно забытый старый шрам.

— Мы ж без боя не сдались, госпожа, и я не сразу ушел. Если б не кобылка, не ушел бы и вовсе.

— Долго ехал? — Она почти не могла отвлекаться на разговор, сосредоточившись на ране. Привычное целительное воздействие пропадало втуне, и Жозефина не стала вычерчивать поврежденный Узор, теряя драгоценное время — ее Сила просто прошла тело насквозь и смыла губительную магию Корней; рана очистилась, и теперь легкая, светлая Сила Ветвей легла так, как должно, исцеляя разорванную плоть.

— Восьмой день уже в дороге… — Конюх потянулся было отвести исцеляющую руку, но не дерзнул.

Восьмой день… даже если бы вестник Меченого пробился через Щиты, он бы уже никого не нашел.

— Госпожа Жозефина, я дважды никого не уберег, какая мне цена… — В голосе старого слуги слышалось эхо тех самых слез, которые сейчас сдерживала Жозефина. — Хоть этот долг исполнил — вам сказать все… могу наконец и помереть спокойно.

— Это я не уберегла. — Она ответила шепотом, низко склонив голову — чтобы громко произнесенные слова не вышибли слезы из сдавленного горла. — Я не уберегла, Серж, хоть ты останься…