Ассасин перебрался на его место и уперся спиной в стену. Он махнул Сулите, и та поспешила к столу с кувшином эля и кружкой. За нею вразвалочку брели Миза с Ирильтой. Обе, не дожидаясь приглашения, сели. Женщины предусмотрительно запаслись кружками.

– За то, что мы все пока еще живы, – сказала Ирильта, поднимая кружку.

Миза присоединилась. Обе залпом осушили кружки.

– Что-нибудь слышно про Крюппа и мальчишку? – спросила Миза, наклоняясь к Раллику.

Раллик покачал головой.

– Когда они вернутся, меня может здесь и не быть. Передай Муриллио: пусть продолжает дальше. Если я не появлюсь… или разное другое случится, скажи ему, что у нашего человека глаза открыты.

Раллик налил себе эля и тоже залпом осушил кружку, после чего сразу же встал.

– Только не желайте мне удачи, – предупредил он женщин.

– А как насчет успеха? – спросила Миза.

Она улыбалась, хотя ее круглое лицо оставалось настороженным.

Раллик коротко кивнул. Вскоре его уже не было в зале.

Барук задумчиво смотрел, как в пламени очага чернеют дрова. В правой руке он держал чашку с козьим молоком, а в левой – большой кусок лепешки. Алхимика снедало тягостное ощущение: Аномандер Рейк что-то скрывает. Почему он позволил тлан-имасу войти в курган? Тистеандий находился здесь же, уютно устроившись в кресле. Барук дважды спросил его напрямую. Ответом было лишь пожимание плечами да нагловатая ухмылка, так злящая алхимика.

Рейк вытянул ноги и вздохнул.

– Странное время вы избрали для трапезы.

– С недавних пор у меня все время странное, – сердито ответил Барук.

Он отпил молока и захрустел лепешкой.

– А я и не знал, что в игру ввязались Повелитель Теней и опонны, – сказал тистеандий.

Барук чувствовал на себе сверлящие глаза гостя, но продолжал стоять к нему спиной.

– Я лишь намекнул на опоннов. Полной уверенности у меня нет.

Рейк снова усмехнулся.