– На первой передаче и как можно медленнее, – сказал человек с пассажирского сиденья, – и держи колеса строго прямо.

– Не первый раз за рулем, – ответил водитель.

Что-то лязгнуло, и мини-вэн тряхнуло. Боль в ребрах, упиравшихся в правый локоть, ослабла, и Кути привалило к спинке сиденья – мини-вэн медленно двинулся вперед, задрав нос: очевидно, въезжал по какому-нибудь скату. Кути не видел ветрового стекла, но головы похитителей теперь оказались в тени, и в машине резко потемнело.

– Как только передние колеса встанут на платформу, резко газани, чтобы не сорвать крышку картера, и резко тормози, когда въедут задние колеса.

– Не первый раз за рулем.

Мотор коротко взревел, нос мини-вэна опустился, и Кути снова швырнуло на тугой ремень безопасности.

Водитель выключил мотор, выдернул ручник и открыл дверцу – она глухо стукнулась обо что-то, и Кути догадался, услышав металлическое эхо, что автомобиль въехал в фургон большого грузовика, как машина «Скорой помощи» в «Крепком орешке».

Оба похитителя вылезли из машины Фасселов, протопали в хвост фургона, и Кути услышал, как они спрыгнули на мостовую. Полумрак разом сменился полной темнотой, залязгало что-то тяжелое, металлическое, а потом загремела сдвижная боковая дверь.

Кути как можно шире раскрыл глаза, но как он ни напрягал зрение, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме, он видел лишь призрачные радужные завихрения.

«Могли бы оставить мне свет, – думал он. Он цеплялся за смысл слов, потому что дыхание и сердцебиение сделались лихорадочно быстрыми, и он (даже сильнее, чем начать дергаться и кричать, полностью утратив контроль над собой) боялся намочить штаны. – Оставили бы фонарь; я мог бы заплатить за батарейки. Или включить фары; аккумуляторы вэна можно было бы потом подзарядить от грузовика. Хотя бы ср…ную зажигалку пристроили куда-нибудь на консоль и оставили гореть».

Обычно Кути чувствовал себя неловко, употребляя нехорошие слова, но сегодня, в полной темноте, уцепился за одно из них. «Одну ср…ную зажигалку…» – повторил он. Кожа на скулах, над клейкой лентой, сделалась холодной от слез.

Он ждал, когда на него снова примется кричать Эдисон, но старик не подавал признаков жизни. Может быть, если Эдисон покинул его, эти люди позволят ему уйти? Ерунда, детские пустые надежды.