— Кто?

— Обида. У него, наверное, были свои причины…

Данга не выдержал:

— Ну ма-а-ам! Сам разберусь.

— Дядь Кеех открыл ворота, — поспешил ему на выручку Герка, — пора.

— Не ворота, — Данга принял вид важный и назидательный, — а врата.

— Да какая разница!

Мама вздохнула и пошла к зияющим воротам… то есть, вратам. То есть, технически, вообще дверям.

И Герка с Дангой потянулись за ней.

Только их остановил отец.

— Давайте-ка сестер, — сказал он, — подождете тут. Амме, придержи двери.

Герка удивился: он кучу раз видел ритуал, и никто ему не запрещал. Что изменилось-то?

— Хонга, что не так? — голос у дядь Кееха тоже был удивленный, — Старшие смотреть не будут?

— Ни Данга, ни Герка, не подходят под определение родителей, жрецов или маленьких детей, за которыми некому присмотреть, дядь Кеех, — спокойно ответил отец, — поздновато им. Разве нет?

Дядь Кеех выглянул из-за порога: за ним виднелась бадья, от которой поднимался густой пар. Даже своим никуда не годным жабьим носом Герка мог учуять аромат бесчисленных трав — единственное, что ему нравилось в ритуале имянаречения.

Данга картинно зажал нос.

— Ты всегда был занудой, сынок, — улыбнулся дядь Кеех так, что его подбородки затряслись, будто он сдерживал смех, — всегда был. Точно не хотите, парни? Герка?

— Да уж откажемся, — с плохо скрываемой радостью брякнул Данга прежде, чем Герка успел что-либо ответить, — можно пока накромсать лаваша с кухни, дядь Кеех?

— Ладно, — торжественно кивнул тот, — но не увлекайтесь, а то аппетит перебьете, а у меня есть для вас угощение.

Мог бы и не говорить: после ритуала всегда следовало традиционное застолье. Видимо, только ради него родители братьев и взяли… ну и чтобы было кому девочек от машины донести.