Когда она возвращалась с попрыгушек, она была полна решимости действовать. Но спустя две недели, три любовных романа, семь осторожных разговоров с Мрыклой о парне мечты и пяти встреч с Геркой в школе, пять из которых Лиль его просто игнорировала, и эта решимость куда-то делась.

Она уже не была уверена, что ей это надо.

Ей не нравилось та, в кого она превращалась. Излишняя романтичность в людях всегда ее напрягала, и ее раздражало, что она не в состоянии контролировать свои порывы. Это стоило прекратить.

Тем более Ким после попрыгушек поговорил с мачехой и сказал свое твердое и вежливое «нет». Яйла очень расстроилась, побила старинный фарфоровый сервиз, — частично о голову пасынка, так что Ким сейчас щеголял почти такой же повязкой, как когда-то Умарс, — но в итоге смирилась и даже не отказала Лиль от дома, решив, видимо, что есть еще шанс, что Ким передумает. Слухи до нее еще не дошли — или она делала вид, что не дошли.

По сути, Лиль была свободна.

У нее больше не было никаких причин общаться с Ваарами вообще и с Геркой в частности, хотя предлогов она выдумала уже немало.

Лиль спустилась на кухню попить воды. Был уже поздний вечер, темнело все раньше, так что за окном стояла темень, лениво расступаясь перед немногочисленными недобитыми фонарями.

Мама сидела, уставившись в окно. Что-то не понравилось Лиль в этой позе: мама никогда не была так картинно-естественна, а сейчас перед Лиль будто сидела натурщица великого художника, решившего изобразить усталую женщину.

Когда мама уставала, она просто шла спать.

Лиль тронула ее за плечо.

— Ма-а-ам?

Она вздрогнула и… отмерла? Да, наверное, так.

— Что такое?

— Папу ждешь?

— Ну да, у них сегодня квартальное собрание. А ты что не спишь?

— Ну… так.

Лиль села напротив и положила голову на скрещенные руки.

— Вот предположим, — начала она, — мне кто-то нравится.

— Ким? — Встревоженно спросила мама, — Все-таки…

— Нет, с ним не получилось, — Лиль едва ли смогла скрыть довольную улыбку.