Конверт оказался спрятан в книге на третьей полке самого неприметного стеллажа, и найти его я сумел только благодаря пыли – около той книги ее не было. Вернулся, гулко сглотнул – потратил на поиски почти полдня, горло уже саднило. Всего три чародея были в сознании, одна дама, казалось, вот-вот вернулась и приходила в себя, а остальные все еще пытались справиться с задачей. Надежды на успех у них, вероятно, почти не осталось.

Томико и сама находилась в кабинете лишь в виде оболочки, безмятежной, неподвижной. Как только часы сообщили о начале нового дня, она открыла глаза и тут же заговорила:

– Всем, кто вернется после этого мгновения, задание не засчитается. Остальным просьба подойти и отчитаться.

Той ночью я уснул, как только голова коснулась подушки. Задания были не такими уж и сложными, но отчего-то выматывали – может, элемент соревнования так действовал, а может, предвкушение ответственности, что висит на любом Верховном, и нежелание ее принимать. Но я не намеревался сдаваться так просто. А еще мучился вопросами. На каком же этапе с дистанции сошел Маркус? И как он отреагирует, если я проиграю? А если выиграю?

* * *

Встретившись на вершине чародейской башни, где обычно Гептагон проводил собрания, мы с прочими кандидатами – точнее, теперь уже соперниками, – окинули друг друга внимательным взглядом. Нас осталось четырнадцать. Из нас можно было бы собрать еще два таких же совета, как и Гептагон, но дело в том, что все испытания до этого были лишь прелюдией, и этого, собственно, никто не скрывал. Настоящее значение имело лишь последнее – проверка знаний сложнейших заклинаний, преподавала которые во времена моей учебы, задолго до нее и до сих пор лишь одна чародейка. Основательница Ателлы.