– Фрёкон.

– Точно. Так вот… ценных работников отдавать я тоже не намерен.

Король вытянул руку вперед, и хотя до Дюваля была почти дюжина шагов, поднял его в воздух – так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Закончив окрашивать волосы, тьма начала клубиться вокруг Фабиана, словно завитки тумана, и я понял, что ждать больше нельзя: она может поглотить его, и здание рухнет, придавив нас всех обломками. Так мир отделался бы малыми потерями и спасся от предстоящей катастрофы, но я… не мог.

Бросился вперед, вынырнув из-под руки Вив, и Дюваль заметил это – вцепился в меня взглядом, улыбнулся гадко, так, что захотелось отмыться.

– Он бы не сделал того же для вас, – из последних сил выдавил виконт, глядя мне прямо в глаза. Хоть Фабиан его и не касался, горло Дюваля с каждым мигом сдавливалось все сильнее.

– Не согласен, – только и ответил король.

Если он убьет, то может не остановиться. Начнет – и наследие любимой Маркусом богини проснется, напитается кровью, оживет и восстанет.

– Фабиан? – позвал я.

Вивиан уже догнала меня и схватила за руку, чтобы снова оттащить, но король обернулся – и словно никого не увидел.

– Ваше… величество? – неуверенно окликнул.

Протянул к нему руку, но красные искры тут же обожгли кожу. Сколько бы ни ощущал, каждый раз забывал, как людям в самом деле бывает больно. Значит, так просто я к нему не проберусь.

– Ты до него не достучишься, – шикнула Вив, пытаясь увести меня в укрытие. – Я уже видела нечто подобное. Он не услышит.

Но в этот раз я оказался сильнее наемницы. Вырвался, обошел Фабиана, встал совсем рядом с Дювалем – так, что его бьющееся в конвульсиях тело то и дело меня задевало, – но в глазах короля не мелькнуло и капли узнавания.

– Примчался меня спасать, а теперь не желаешь и взглянуть? – попытался пошутить я. Вив закусила губу и нахмурилась, наблюдая за моими потугами. – Прошу, очнись! Она поглотит тебя, если ты сейчас же не остановишься.

Фабиан повернул голову, вновь ее наклонил. Сбоку послышался омерзительный хруст, бездыханное тело упало на пол, а король будто потерял к нему интерес, переключившись на нечто новое. Хорошая новость.

Или не очень?

Он смотрел на меня, я – на него. Черные локоны, залитые тьмой глаза – ни крошки белого цвета, – чернильные разводы на щеках, шее, груди, виднеющейся из-за распахнутой в сердцах рубашки. А затем что-то забурлило прямо внутри него, вскипело и дурно запахло, как больная кровь или сгнившие останки. Искр становилось больше, они вспыхивали и размножались, объединяясь со всполохами тьмы и расширяя занимаемое ими пространство. Осталось каких-то несколько сантиметров, и оно коснулось бы меня, проткнуло бы тысячами невидимых кинжалов.