– Когда на кондитерскую напали, ты вернулся, чтобы помочь мне, хотя мог бы сбежать. Потому что твоим первым побуждением всегда было защищать. И даже не зная, почему боялись Лю, ты хотел их успокоить. Таковы твои главные черты: бескорыстие, доброта, забота о других.

Нынешнее воплощение Ника казалось другим – более сложным, поэтому менее понятным, но обе версии делили общее качество, составлявшее самую суть, – благородство. Недаром в прошлой линии времени пытавший его монстр сказал Элеоноре: «Неужели так необходимо работать именно с этим мальчишкой? Он патологически праведный». Недаром потребовалось две тысячи попыток, чтобы сломить его. И то не до конца.

– Ты так меня воспринимаешь? – Ник испытующе обвел взглядом лицо Джоанны.

Она кивнула. Хотя никак не могла объяснить все грани своего восприятия. Он был для нее лучом света в кромешном мраке. В любом своем воплощении.

– Чуть раньше… – слова Ника прозвучали нерешительно, – ты сказала, что хотела бы… – Его низкий рокочущий голос отдавался в костях Джоанны. – Чего именно?

– Я… – Она замолчала, не осмеливаясь произнести желание даже про себя – просто не могла.

– Тогда я скажу, чего хочу, – твердо заявил Ник. – Я хочу быть с тобой. В любой роли, в которой ты позволишь.

Джоанна не могла отвести от него взгляда, испытывая фантомную боль от несостоявшейся потери. Только возможность этой потери помогла осознать, насколько дорог стал ей этот новый Ник.

– Я хочу… – выдохнула девушка.

А чего именно? Она не позволяла себе задумываться о желаемом с тех пор, как очнулась в измененном мире. Желания несли опасность и больно ранили. Тоска по путешествиям во времени приводила к полуобморочному состоянию, когда все чувства пропадали от бессознательных попыток перемещения. Несбыточные мечты подтолкнули наблюдать за Ником издалека, даже понимая, что им не суждено быть вместе.

Вот только он как раз предложил обратное.

И Джоанна почувствовала… Но нет. Она сделала глубокий вдох и напомнила себе, что разговаривает сейчас не со своим Ником. И все же… Пора признать: она уже начала влюбляться и в нынешнее его воплощение. В любой линии времени он оставался собой по сути.

– Я хочу быть с тобой, – честно ответила Джоанна. От ее слов собеседник просиял. Она ощутила, как сжалось сердце, и прошептала: – Не хочу тебя ранить.

– И я не хочу тебя ранить, – так же тихо произнес он в ответ, глядя на нее чистыми, как родниковая вода, глазами. – Значит, и не будем.

Могло ли все оказаться так просто?

– Разрешишь? – Потребовалось всего три шага, чтобы преодолеть разделявшее их пространство. Ник коснулся ладонью щеки Джоанны, провел большим пальцем по ее скуле, отчего дыхание прервалось, и тихо произнес: – Боже, какая же ты красивая. Я так подумал сразу же, как увидел тебя. – Он и сам выглядел как произведение искусства, как скульптура, как картина. Его темные волосы курчавились на кончиках, обрамляя привлекательное волевое лицо. – Мне ужасно хочется тебя поцеловать.