– Райн, ты знаешь, что он сейчас там вытворяет в эту самую минуту? – прошипела Кетура. – Сходи посмотри. Что он сделал с Генрой и Иской. Тебе нужно увидеть, скольких он убил.

У меня пересохло во рту. Генра и Иска – ришанские города. Один из них очень близко к местам, где я родилась, Салине. Там еще могли оставаться мои родные, если кто-то из моей прошлой жизни выжил в ту ночь, когда меня нашел Винсент.

Значит, Кайрис и Кетура были ришанами. Мне не надо было видеть их крыльев, понятно было и по тому, что они говорили.

– Я и так знаю.

– И при этом все равно входишь с ней в эту дверь? Приводить Винсентову шлюшку к…

– Не смей, – резко сказал Райн. – Не смей говорить о ней в таком тоне.

Мгновенно воцарилось молчание.

– Прошу прощения.

Но, судя по тону, она вовсе не сожалела о сказанном.

Я сделала еще один шаг, и половица застонала, выдав мое присутствие. Три пары глаз повернулись на меня: Райна – невозмутимо-приветливые, Кайриса – откровенно любопытствующие и Кетуры – резкие и колючие.

Я кашлянула и поспешно сбежала по ступеням.

– Нам пора возвращаться, – сказал мне Райн. – Не хочется застрять снаружи Лунного дворца, когда начнется восход. – Он повернулся к Кетуре и Кайрису. – Передайте рагу Мише. Я скоро опять наведаюсь.

И, не сказав больше ни слова, вывел меня за дверь, подхватил на руки и поднялся в воздух.

Мы летели в молчании.

– Ты все это слышала? – спросил он наконец.

Конечно он понял. Я даже не стала отрицать.

– Благодаря тебе это было легко.

– Кетура тревожится и злится. Как и многие сейчас. Поэтому она слегка… несдержанна.

Мне показалось, что он тщательно подбирает слова.

– Если бы я огорчалась оттого, что меня называют домашней зверушкой Винсента, или его шлюхой, или кем-то еще, как им захочется, мне некого было бы винить, кроме самой себя. Да ты сам ведь меня так называл!