– Ты сам это сказал. У тебя нет выбора.

Мой голос звучал как чужой. Словно я наблюдала за собой со стороны. Я не могла поверить, что я это делаю. Ладони стали влажными – слишком быстро стучало сердце.

И все же сомнений у меня не было. Никаких.

Я расстегнула все доспехи. Прохладный воздух накинулся на мое тело, холодя пропотевшую рубашку.

Я повернулась к Райну. У него дернулся кадык и потемнели глаза.

Этот взгляд я тоже знала. Другой голод. Все быстро прошло, но ощущение на коже задержалось – заставив меня внезапно почувствовать, как много тела сейчас не прикрыто.

– Орайя, я не могу, – хрипло сказал он.

– Какие у тебя варианты? Ты умираешь на солнце. Ты умираешь безмозглым животным, выпив отравленной крови. Или ты рано или поздно умираешь здесь, ничего не предприняв. А я не собираюсь сидеть рядом с тобой и смотреть, как ты умираешь. Я просто… Я не буду это терпеть.

И он, и я сделали вид, что не заметили, как у меня слегка дрогнул голос.

Я подошла к нему. Осознавая каждый шаг – осознавая, как постепенно мы становимся ближе. Он откинулся на стену. Я села перед ним на колени, наши глаза оказались вровень, и он обшарил взглядом мое лицо.

– Ты думаешь, я не знаю? – выдавил он. – Ты думаешь, я не знаю, что это для тебя означает? Я не могу.

Может быть, следовало удивиться, что Райн понимает то, о чем я ему никогда не рассказывала, – что он сложил воедино картину моего прошлого по тем мгновениям гнева или страха, которые я выпустила за окружающую меня стену.

Может быть, следовало удивиться, когда кончик его пальца нежно провел мне по горлу не с чувством голода, а с грустью – от шрама, который там был, от этих двух маленьких неровных белых линий.

Может быть, следовало удивиться, что он знает меня больше, чем мне хотелось бы.

Но я не удивилась.

Слова были слишком слабы, чтобы передать то, что я хотела сейчас ему сказать.

Может быть, он считал, что я буду хуже о нем думать, после того как увидела его под действием жажды крови. Не стала. Да, в тот момент он был страшен. Но теперь я понимала, насколько сильно он пытался сдержаться. Так просто было поддаться ей в Лунном дворце, принять легкое решение. После Полулуния я была для него только обузой. Никто не упрекнул бы его, если бы он сделал то, что должен. И все же он предпочел остаться в тех же апартаментах, обуздывая себя все сильнее и сильнее, вместо того чтобы бросить меня или причинить мне боль. Должно быть, это было мучительно.

Предлагать себя проголодавшемуся вампиру было более чем опасно. Практически самоубийство.

И все же… Я полностью ему доверяла.