Она заставила себя подчиниться. Заставила себя смотреть юноше, которого любила, прямо в глаза, до тех пор пока из него не вытекли последние капли жизни.

Девушка еще долго сжимала рукоять кинжала после того, как у юноши бессильно свесилась голова. Наконец король отступил назад, и тело рухнуло на пол. Юноша только недавно был обращен, его кровь выглядела скорее красной, чем черной. Алый цвет расплескался по мрамору, как лепестки розы из распустившегося бутона.

– Хорошо, – сказал король и вышел.

Он не стал утешать дочь, не смягчился. Зачем? Мир тоже не станет. Ей надо это усвоить.

Девушка осталась там и долго стояла одна.

Странно: девушкам часто говорят, что потеря девственности знаменует порог между детством и жизнью взрослой женщины, словно это событие коренным образом их меняет. Но не секс изменил ее навсегда. Сформировала ее не та кровь, что пролилась по бедрам. Но кровь, что пролилась на тот мраморный пол.

Бывают на невинности такие пятна, которые не выцветают никогда.

Глава сорок вторая

Глава сорок вторая

Я настояла на том, чтобы идти в апартаменты самой, хотя едва могла передвигаться. Мы уже далеко продвинулись по залу, когда Анджелика, четвертый и последний участник, прорвалась через дверь в Лунный дворец. Видимо, задержалась в попытке найти Айвена. Но вернулась она одна. Ее бессловесный крик эхом отразился от каждого закутка Лунного дворца.

Этот звук вторил чему-то внутри меня, что я не умела распознать.

Я схватилась за живот. Под пальцами пузырилась кровь. Но я ее не чувствовала. Чувствовала только грубый пепел Салине – или того, что осталось от Салине.

Я думала о тысячах людей, горящих в энергии Астериса.

Я думала об их легких, иссыхающих в том ядовитом дыму.

О маленьком мальчике и маленькой девочке, которых помнила лишь смутно, и позволяла себе помечтать, как они где-то живут. Теперь я думала об их телах, лежащих глубоко под осколками войны, которой они не хотели.

Райн закрыл за нами дверь. Я споткнулась, чуть не упав на колени, отчего он резко вышел из прострации и приобнял меня. Я сжалась.

– Надо тебя подлатать, – сказал он, не дав мне возразить.

У меня не было сил сопротивляться. Он взял меня на руки, отнес в мою комнату и положил на кровать. Стал рыться в наших вещах в поисках чего-то.

Я таращилась в потолок. Закрывая глаза, видела на внутренней стороне век руины.

Города больше нет. Нет. Нет.