– Моя королева, удели мне еще несколько минут.

Я кивнула. Не хотелось задерживать остальных. Райн помедлил. Я кивнула и ему. Только тогда он ушел.

Джесмин дождалась, пока в туннеле стихнут шаги, и тогда встала, скрестив руки на груди.

– Значит, это по-настоящему? – спросила она.

Я знала, о чем она спрашивает и почему. В ее положении я бы тоже спросила.

– Да. По-настоящему.

– Беды не оберешься. Однажды я тебя уже предупреждала.

Я не спорила. Райн действительно был источником бед. Даже сейчас я не могла этого отрицать. Но может, от него исходили как раз те беды, в которых я нуждалась. А сейчас в такой «беде» нуждались все мои подданные.

Надо было бы придумать для Джесмин какой-нибудь дипломатичный ответ, достойный королевы.

Однако вместо дипломатии я сказала:

– Иногда требуется немного беды, чтобы разгрести большую катастрофу.

– Наверное, – рассмеялась Джесмин.

Но затем ее улыбка исчезла, лицо сделалось стальным.

– Моя королева, можешь рассчитывать на мою безоговорочную верность и уважение к твоим решениям. Даже если сама приняла бы другие решения. В свете последних событий я хочу, чтобы ты это ясно понимала.

После того как ближайшее окружение Райна взбунтовалось против него, я была так благодарна словам Джесмин, что хотелось ее обнять. Естественно, я сознавала, что ее верность обусловлена лишь моим родством с Винсентом, каким бы запутанным оно ни было. Но независимо от источника, верность ценилась дороже золота.

– Я тоже хотела с тобой поговорить, – призналась я. – Об ухищрениях Септимуса.

Джесмин внимательно выслушала мой рассказ, касавшийся утверждений Септимуса о существовании в пределах Дома ночи тайника с кровью бога, а также его уверенности, что Винсент знал об этом и даже мог пользоваться упомянутой кровью. Я рассказала о кулоне, найденном в Лахоре, и о том, что таинственный предмет, скорее всего, оказался в руках Септимуса. С каждой моей фразой брови Джесмин поднимались все выше. Единственный признак удивления.

– Как по-твоему, это правда? – спросила я. – Винсент тебе рассказывал об этом?

Уж если с кем ему и делиться тайной о могущественном оружии, так только со своей главнокомандующей Джесмин. Так подсказывала мне логика.

Джесмин молчала. Потом на ее лице, подобно отражению на стекле, промелькнуло что-то, похожее на сожаление.