Если бы она осталась, если бы послушала меня…

Мы смогли бы найти решение.

Но теперь ее нет рядом. Она ушла. Где-то на свет появится мой ребенок, а я… я…

Я опускаюсь на колени, прижимаясь лбом к острой кромке стены. У меня отчаянно болит грудь. Я оказываюсь на острие ножа, балансируя между двумя чувствами, и оба не из приятных. Я ненавижу ее за то, что она вынудила меня испытывать эти чувства.

Я стыжусь самого себя.

Я вспоминаю каждое слово, сказанное мной. Каждую гримасу боли на ее лице.

Я не звал ее в свою жизнь. Она сама постучалась в мою дверь. Сама находила причины остаться.

Мысль о пустой спальне в пустом замке ударяет по мне, и это куда болезненнее любых ран, полученных в сражениях.

Нужно было отправиться следом, догнать ее. Нужно было обрезать нить, выдернутую из шпалеры моей жизни, заделать брешь в доспехах. Так поступил бы мой отец. Так поступил бы каждый король ночерожденных, правивший до меня.

Но она посмотрела мне в глаза и спросила, оставлю ли я ее в покое, если она уйдет. Спросила, заработала ли она такое право годами любви и совместной жизни.