Ее усмешка сменяется улыбкой. Я смотрю, как улыбка расцветает у нее на губах, отвлекаюсь и досадую, что позволил себе отвлечься.

– А разве ты не хочешь быть таким? Не для того ли мы занимаемся всем этим?

Она права. Но вывод вызывает у меня еще больше досады, чем ее улыбка. Я беру у нее кинжал, которым она наносит символы заклинаний, чиркаю по ладони и прижимаю ладонь к камню, позволяя крови заполнить уже нанесенные символы.

Я стараюсь думать о власти и величии. Об ощущениях, испытанных мной, когда мой меч пронзал сердце Некулая Вазаруса. Впервые за все время я стараюсь думать о тяжести короны у себя на голове. О мертвом теле отца, которого я при жизни ненавидел, и о том, с каким наслаждением я плюнул на его могилу. Она советовала думать о чем-то могущественном. Все это – самые могущественные и значимые моменты моей жизни.

Но мне не отвести глаз от ее рта, черных точек пыли вокруг носа и маленького шрама на брови.

– Иди сюда, – говорю я, не успев подумать.

Когда я приказываю, никто не смеет ослушаться. Даже она. Ее улыбка меркнет. В глазах мелькает неуверенность.

Она подходит ближе.

У нее удивительный человеческий запах. Сладостный, ароматный, вобравший в себя несколько запахов. Я узнаю ароматы цветов, запах земли и корицы.