И тут я увидел, что Симон повернул голову. Его кровожадная ярость растаяла, сменившись еще более жутким состоянием. Он жаждал завладеть тем, что нашла Орайя.

Он понял и тоже это почувствовал.

Забыв обо мне, он стал поворачиваться к Орайе.

Мы встретились с ней глазами. Ненадолго, на какие-то секунды, показавшиеся мне вечностью. Я балансировал на грани жизни и смерти, а изнутри рвался миллион невысказанных слов.

Я жалел о невозможности сказать все, что хотел. Жалел, что не сказал всего этого раньше.

Я надеялся, что она и так все поймет.

А дальше… я из последних сил ринулся на Симона.

Казалось, мое тело знало о происходящем и сочло для себя достойным еще раз атаковать противника, выйдя за пределы возможного. Каждая крупица моей телесной и магической силы слились воедино для завершающего удара. Магия Астериса гудела на поверхности кожи, покрывая руки и лезвие меча. Рукам удалось в последний раз взмахнуть мечом.

Расправив крылья, я прыгнул на Симона, чтобы нанести этот последний удар. Я вонзил меч ему в спину, вложив в удар все остатки магии. Я разрывал его на части изнутри.

Черный свет заслонил окружающий мир.

Симон взревел, как раненый зверь, и повернулся. Единственной частью внешнего мира, за которую мне удавалось держаться, был эфес меча. Все остальное исчезло.

Не знаю, что именно я разворошил в Симоне, но в его ударах осталась лишь звериная ярость. Исчезли остатки воинской расчетливости. В ход пошли зубы и ногти.

Он швырнул меня на скалу. Его рука обхватила мое горло и прижала меня к камню.

Я ничего не видел и не чувствовал, кроме эфеса меча.

Симон сжимал мне горло, беспорядочно нанося удары. Я вцепился в эфес и толкал лезвие вглубь его тела.

Снова и снова.

Мой меч распорол ему доспехи и теперь разрывал жилы, мышцы и внутренности.

Симон зашел так далеко в своей звериной ярости, что последняя рана, нанесенная мной, не сразу сказалась на нем. Но постепенно его неистовые, налитые кровью глаза начали стекленеть.

«Наконец-то я увидел, как это выглядит», – подумал я.

Его рука, занесенная для удара, безвольно упала. У меня не осталось ни капли сил. Рука, осклизлая от крови, соскользнула с эфеса меча, глубоко вогнанного в тело Симона.