Сейчас, однако, Приена просто ждет, когда корабль пристанет к берегу; положив руку на рукоять висящего в ножнах меча и пережевывая кусок вяленой рыбы, она ждет, когда люди на судне начнут высаживаться. Анаит стоит рядом с ней, и в руках у жрицы Артемиды теперь тоже лук, на одном боку – колчан со стрелами, а на другом – сумка, полная лечебных трав. Эти женщины пересекли пролив вместе пару ночей назад, как и многие другие, откликнувшиеся на призыв Пенелопы.

Пилад первым спускается по веревке на боку корабля и ступает на землю Кефалонии. Он оглядывает остров, размерами, зеленью и общей прелестью превосходящий соседнюю Итаку, и, очевидно, ничуть не впечатляется. Но он не в том положении, чтобы жаловаться хоть на что-то, предложенное ему в данный момент, а потому, едва взглянув на Приену и Анаит, помогает спуститься по веревке Электре, а затем более бережно вместе с Ясоном и Амфиномом, помогающими поддерживать его, спускает Ореста.

Плавание из Итаки на Кефалонию недолго, ведь между двумя островами всего лишь полоска воды. Но даже это путешествие измотало юного Ореста, который сейчас то бодрствует, то проваливается в сон, снова зовет маму, просит прощения, иногда давится, словно что-то застряло внутри, смотрит выпученными глазами, кусает свои воспаленные, потрескавшиеся губы. Едва микенский царь оказывается на пляже, Анаит кидается к нему с криком: «Что ему давали в последнее время?» – а когда никто не дает ответа, фыркает и качает головой, больше разочарованная, нежели разозленная неведением окружающих его людей. Она опускается на колени между Электрой и Реной, попутно расталкивая их и ничуть не заботясь о статусе царевны. Нюхает воздух, улавливая нечто неожиданное, затем покачивает головой, прижимает руку ко лбу Ореста, к его горлу, запястью, бормоча что-то в смятении. Лишь на этот раз Электра позволяет себе опереться на руку служанки и смотрит на брата с таким выражением, будто тот уже мертв, не произнося при этом ни слова.

Антиной и Эвримах, сойдя на берег, в замешательстве разглядывают Приену. Вооруженная женщина – это нечто невероятное, то, чего они не могут понять. Им действительно следует задать пару вопросов о том, что здесь происходит. Вопросов вроде «кто ты?» и «откуда ты взялась?», а еще «почему больше, похоже, никого не волнует, что на берегу нас встречает какая-то женщина, увешанная оружием?». Но задать вопрос – значит признаться в невежестве, а невежество могут посчитать слабостью, слабость же не подобает мужам, и они молчат.

Амфином, с радостью ощутивший под шатающимися после палубы ногами твердую землю, смотрит на Приену, замечая ее поведение, выправку, скрещенные на груди руки, то, как вдумчиво она двигает челюстями, пережевывая нехитрый завтрак из вяленой рыбы, и ему хватает ума слегка испугаться. Он тоже понимает, что должен задать несколько вопросов, но, скорее всего, чувствует, что ответы ему не понравятся.