Женщины занимаются своими делами в лагере.

Теодора расставляет караульных; Автоноя помогает дежурным носить воду.

Электра отправляется с ними, будто сам источник, откуда ее набирают, может оказаться каким-то образом отравленным, словно весь мир вокруг нее теперь окрашен в черный цвет. Но Электра, как бы ей ни хотелось самой и только самой наполнять кубок брата, не привыкла носить тяжести, поэтому слегка качается под весом воды, и Рена поддерживает госпожу под руку, прежде чем безмолвно избавить ее от ноши.

Автоноя некоторое время наблюдает за этим, а потом, когда Электра возвращается к постели брата, оставив Рену в одиночестве, подходит к той с вопросом:

– Тебя это не злит?

Рена удивлена, растеряна, ее застали врасплох, когда она отжимала смоченную в холодной воде ткань, чтобы отнести госпоже.

– Злит?

– То, как Электра с тобой обращается?

– Она обращается со мной точно так же, как ваша царица – с вами.

Автоноя кривит губы, ведь есть секреты, договоренности и соглашения, о которых ей нельзя говорить. Но все-таки возражает:

– Она рискует твоей жизнью. С этим ядом. Со всем этим… пестованием ее брата, со всем этим безумием. Скажи мне, что она не приказывала тебе пробовать еду или пить из его кубка перед ним. Твоя жизнь ценится меньше, чем его.

Рена аккуратно складывает кусок ткани в грубую глиняную миску, словно сосредоточившись одновременно на движениях своих пальцев и течении мыслей в голове.

– А ты бы не выпила яд, чтобы спасти свою царицу? – Автоноя в ответ на это презрительно фыркает, но Рена поворачивает к ней свой глубокий и темный, как омут, взгляд. – Я бы выпила, – говорит она просто. – Ради своей царевны выпила бы.

Автоноя не находится с ответом, но ее ноздри снова трепещут, стоит микенке отвернуться, и она трясет головой, словно отгоняя запутавшуюся в волосах муху.

Пенелопе отвели палатку, стоящую ближе всего к храму. Это прекрасно защищенное место, заявляет Приена, к тому же расположено подальше от кухонных костров и уборных. По мнению Приены, высочайшей честью, которую можно оказать кому бы то ни было, является хорошо защищенная палатка, в которой вряд ли вспыхнет пожар и в которой не пахнет мочой.

Пенелопа одобрительно кивает, пусть даже до конца не понимая, какую любезность оказала ей командующая ее армией; откидывает грубый полог и заходит в пахнущее затхлостью пространство. Земля здесь посыпана соломой. Кто-то оставил деревянную фигурку Артемиды, бегущей по лесам с луком в руках. Возможно, это своеобразное проявление доброты, дань вежливости царице, знак благословения и удачи, которая ждет маленькую женскую армию. Пенелопа поднимает ее, чувствуя, что еще мгновение – и она разрыдается, завоет, упадет на пол. Она ужасно устала и страшно голодна. Но стоит ей сейчас сесть, и она вряд ли сумеет встать; а если упадет, то уже никогда не поднимется. Когда в последний раз она спала всю ночь до утра? Она уже не помнит.