Солнце катится к горизонту, разливая кровь по небу и на воде. Местные жители этого убогого порта закрывают двери и ставни, загоняют детей домой. Забавно – и вот уже не так забавно. Никострат снова оглядывается и замечает, что улицы опустели, маленькие рыбацкие лодчонки, привязанные к причалу, отвязались и тихонько уплывают в темнеющее море; даже двери небольшого храма Посейдона закрыты и заперты на засов.

Никострат – конечно, жалкий сопляк, в любовных навыках недалеко ушедший от бревна, но, по крайней мере, его солдатский опыт позволяет заметить проблему, когда та возникает. Он вытаскивает меч.

– Спартанцы! Ко мне! – кричит он.

Шесть воинов его личной охраны собираются, с обнаженными мечами и вопросом в глазах, вокруг своего царевича. Они оглядываются в поисках угрозы, так встревожившей их господина, и… ничего не видят. Длинные улицы пусты. В переулках и на дорогах ни души. Молчание там, где раньше звучали голоса, и только толстые чайки громко ссорятся из-за кучи рыбных костей.

Грабя южные земли, Никострат узнал, что именно в такой момент умный солдат бежит назад на корабль и гребет изо всех сил в открытое море. Но его судно – не боевое, а реквизированное у торгаша Эвпейта, к тому же и оно сейчас – ах да, именно сейчас, – похоже, отвязалось и покачивается на волнах недалеко от выхода из гавани. Но даже будь оно здесь, у Никострата лишь один путь – к отцу. Никострату уже не вспомнить точно, когда погибнуть в славной битве стало для него лучше, чем посмотреть в глаза отцу, однако, к его пусть небольшому, но утешению, он далеко не единственный спартанец, кто думает так же.

Спартанцы сбиваются в кучку, подняв щиты и обнажив мечи, и ждут, пока нагрянет беда.

Вдруг слышится цоканье подков.

Грохот колес неторопливой повозки.

Отблески факела пляшут в конце пустой тихой улочки.

Мужчины оборачиваются на звук не торопясь, сберегая силы для боя.

Появившемуся Оресту ехать бы верхом на великолепном, благородном скакуне. Но с великолепными, благородными скакунами на западных островах туго, поэтому он едет верхом на осле. Этот, надо отдать ему должное, один из самых достойных и с относительно приятным характером, в отличие от прочих его собратьев. Животное наслаждается почесыванием ушей и умиленным вниманием со стороны женщин из армии Приены, которые, хоть и готовы, если придется, разрубить любого захватчика с головы до паха любым видом оружия, питают несомненную слабость к любому пушистому, мягкому созданию с влажными глазами и малейшими признаками дружелюбия, попавшемуся на их пути.