«Смилуйтесь» – выстукивает его сердце, и, наверное, Клитемнестра в конце концов видит это тоже. Может быть, она смотрит в его лицо и видит не греческого царевича и даже не собственного сына, а того мужчину, которым он хочет стать. Потому что она улыбается ему, поднимает руку, проводит по его щеке и шепчет:

– Будь храбрым, мой царь.

Пальцы Электры плотнее сжимаются вокруг пальцев Ореста. Она делает шаг, тянет за собой меч. Движение увлекает Ореста вперед, в последний миг Электра отпускает меч, но скорость уже набрана, удар уже не остановить, и Орест ахает, когда под его весом меч пронзает одежду матери и грудь матери и входит меж ребер глубоко в тело. Эринии воют от восторга, земля содрогается от их разнузданной радости. По морям пробегает волна, она шипит, словно празднуя, гроза посверкивает зарницами, Гермес кружит по небу в золотых сандалиях, Артемида качает головой, не одобряя такое неуклюжее убийство, Афина стоит, положив руку на спину Телемаха, и шепчет: «Смотри, смотри и учись, мой мальчик». Ее глаза огромные, влажные, в них что-то вроде восторга, ее всю трясет от возбуждения, а Клитемнестра падает.

Я ловлю ее, когда она падает, чтобы ее падение не стало некрасивым, уродливым зрелищем кишок и костей. Никто не возражает. Дело сделано, и теперь они не станут останавливать Геру, не станут мешать ей причитать над телом той, кто ей принадлежал. Я осторожно опускаю ее на землю, кладу ее голову себе на колени, глажу ее, шепчу ей приятные, бессмысленные слова. Орест делает шаг назад, высвобождая меч, смотрит на него так, будто раньше никогда не держал в руках оружия. Электра быстро ловит его за плечо, разворачивает его, чтобы ему не пришлось смотреть на умирающую мать. Пилад подхватывает его, когда он, сделав шаг в сторону, спотыкается и чуть не падает. Электра бросает взгляд на Клитемнестру, и на миг мне кажется, что она сейчас побежит к матери и бросится ей на шею, будет поливать ее лицо солеными слезами, в какой-то миг, вероятно, и сама Электра готова сделать это – но потом она поворачивается, обнимает Ореста за талию, мягко отнимает у него окровавленный меч, помогает ему сделать шаг, и еще, и еще, прочь от упавшей Клитемнестры.

Моя царица, величайшая из всех цариц Греции, смотрит в небо и не видит на нем своих братьев. Дочь и сын, спотыкаясь, идут прочь, не глядя на нее. Посейдон со вздохом уходит на глубину, Зевс отводит свой гром и свой взгляд. Телемах разворачивается и покидает утес, ведомый мягким прикосновением Афины. Артемида цокает языком и снова скрывается в подлеске. Гермес больше не летает по клубящимся облакам. Все боги и люди отводят взоры, и остаюсь только я.