Мета вернулась на Кюлер-Бруннен, к своим старым часам работы. В верхней гостиной, поближе к креслу Гертруды, поставили новое кресло, особое, а рядом — небольшой ломберный столик с серебряным колокольчиком. Так Мета могла извещать о своем присутствии менее тревожным способом, нежели прикосновение. У постороннего, наблюдающего за их общением, осталось бы очень ложное впечатление о его натуре. Сидели они тесно. Старшая женщина держала руку на животе подруги, то и дело склоняя голову и странно, близоруко всматриваясь ей в лицо. Девушка казалась безразличной к происходящему и говорила обычным образом. Беседовали они о Ровене, о ее похищении, о складе и о том, что там обитало, о том, почему Мета невидима только одному человеку. Порой их разговор прерывали мошки и пыль или дождь на улице, а однажды — тени. С каждым сеансом Гертруда как будто все более крепла, прозревала. Мета что-то заметила в своей госпоже, что ее озадачивало и отдаленно беспокоило: девочка осталась без каналов внутреннего восприятия, которые были в ней так сильны — были, пока над ними не надругалось чудовище на складе. Мета всегда знала, что в других эти каналы слабее и тоньше, но ни разу не встречала человека с полным их отсутствием. Гертруда словно родилась то ли с блоком чутких стенотических антенн, то ли вовсе без них. Это бы объясняло ее самоуверенность и нехватку интуиции. Это бы даже в каком-то смысле объясняло отсутствие воображения.

Гертруда долго думала о том, чтобы рассказать Мете о Родичах и их обиталище в подвале, но не хотела спугнуть служанку или настроить их против нее. Хотя не забыла, как Муттер говорил, что, по ощущениям Меты, похищение поднялось через дом «снизу».

На следующее утро — рано, до ее прихода, — Гертруда решила снова поставить вопрос ребром. Спустилась через запертые двери с легкостью и предвкушением. Ее приветствовали с обычными вежливостью и чрезмерным интересом, с участливой заботой, которым она больше не верила. Все расселись, и они принялись рассказывать, что с Ровеной все в порядке, скоро она будет дома. Гертруда прислушивалась, когда сменится их режим. Переключится бдительность, чтобы отдохнули некоторые неприменявшиеся механизмы. Услышав это в двоих, она и нацелила свой вопрос.

— Я хочу, чтобы о вас узнала моя служанка, няня Ровены. Ее зовут Мета, и по-моему, ей следует знать.

Родичи переключились в настороженное волнение, все вскочили и продемонстрировали доселе невиданную дрожь.

— Привлекать Мету — неудачная мысль. Мы существуем только для тебя, а она может не понять. Лучше не распространяться о делах этого дома, — сказала Аклия.