Я не знал, как поступлю, когда двери откроются, но внезапно понял – понял с уверенностью – что если положу руку на драконий глаз, то одержу победу. При каждом ударе топора, вгрызавшегося в резное дерево, я чувствовал, как вспыхивает драконья мощь. Удивительно, что больше никто ее не ощущал. Наша кровь общая, моя и дракона. Если мы сможем соединиться…

– Что предлагаешь? – спросил я. – Какие условия сдачи?

Парл пожал плечами:

– Сложите оружие.

– И каковы гарантии?

Он посмотрел на калларино, на Делламона.

– Думаю… – Парл рассмеялся. – Никаких. – И махнул лучникам. – Убейте их.

– Нет!

Я метнулся вперед с обнаженным мечом. Все произошло слишком быстро. Я увидел изумление на лице парла. Он едва успел вскинуть меч, чтобы отбить удар. Отскочил назад, а его люди ринулись вперед. Я был быстр. Клинок задел мою руку, но мерайцы были так удивлены, что удар пришелся плашмя. Рукоять меча врезалась мне в ребра, но я не остановился. Парл пятился, и теперь к нему присоединился калларино. Толпа была слишком плотной для стрельбы из луков, а я был быстр.

Фаты свидетельницы, я был быстр.

Казалось, сам Аган Хан направлял мой меч. Словно его дух вселился в меня. Я знал, откуда последует атака. Угадывал движения, прежде чем они были сделаны. Мой клинок встречал чужие клинки, парировал удары, наносил ответные. Проворный, как змея, я ударил. Пролилась кровь. Человек упал. Потом еще один, но враги были повсюду. Они задавили меня своей массой. Я рухнул на колени, а затем кто-то врезался в меня и повалил. От этого человека сильно пахло луком. Я нащупал кинжал. Чьи-то руки стиснули мои запястья. К горлу прижалась холодная сталь. Я замер.

Парл, Делламон и калларино оправились от испуга. Краем глаза я заметил Челию, бившуюся в хватке других солдат. Она тоже поразила противника, и его внутренности вывалились на мрамор; враги скользили и оступались, волоча ее.

– Брось оружие, – тихо сказал люпари, державший лезвие у моего горла.

– Убей меня, – прохрипел я. – Убей, и я принесу Скуро вести о твоем предательстве. – Я посмотрел на калларино. – Вы осквернили себя. Вы отравили Наволу. Будьте вы прокляты.

На лице калларино была написана скука:

– Это твое последнее проклятие? Я надеялся на что-нибудь посерьезнее.

Челию швырнули на колени рядом со мной. Солдат приставил нож к ее шее. Она пыталась вдохнуть, пыталась пошевелиться, но он держал железной хваткой. Челия в отчаянии смотрела на меня.

– Брось оружие, – повторил мой пленитель.

– Убей меня, и покончим с этим, – ответил я.

И стал ждать, когда он откроет улыбку в моем горле. Когда оттуда хлынет кровь. Но солдат ничего не сделал.