– Челия…

– Вы прогнали нас по улицам, будто собак!

Я вздрогнул. Ярость была настоящей. Боль была настоящей. Это уже не было игрой на публику. Это была Челия во всей ее искренности. Она была невинным ребенком, а мы уничтожили ее мир. Ввергли в ужас, кровь и боль. И теперь она отомстит. Я попытался отыскать слова, чтобы убедить ее: ведь можно найти другой путь, сочинить какой-то хитрый план, свернуть с кошмарной дороги, которую она выбрала. Но Челия посмотрела на парла.

– Свобода моей семьи, – сказала она. – Ее возвращение в Наволу. Вот моя цена.

– Принято, – ответил парл.

– Принято, – эхом откликнулся калларино.

– Хорошо, – сказала Челия и обернулась ко мне.

Костяшки сжавшихся на кинжале пальцев побелели.

Она сделала шаг. Я попытался отодвинуться, но солдаты не дали.

– Держите его, – мрачно сказала она. – Прижмите к полу.

Они схватили меня за плечи и повалили на пол.

– Челия! Пожалуйста! Нет!!!

Я попытался вновь увидеть Челию, которую любил, чтобы вымолить у нее пощаду, но ее больше не было. Не было ни печали, ни сомнения; только глаза кровожадной фаты. Я брыкался, но она уселась мне на ноги и дернула мой пояс. Я взвыл от ужаса. Солдаты принялись свистеть и подбадривать ее.

– Ай! – рассмеялся парл. – Она настроена решительно, маленький господин!

Я сражался, выгибаясь и пытаясь освободиться, но солдаты держали меня железной хваткой. Челия дергала завязки моих брюк. От ужаса я обмочился.

– Смотрите! – рассмеялась Челия. – Маленький господин обгадился!

Все вокруг смеялись – Челия и солдаты, парл и калларино. Как она превратилась в такое чудовище? Новые стражники схватили меня за ноги. Челия толкала меня назад, оседлав мои ноги, а солдаты удерживали меня. Она ткнула кинжалом мне между ног, и я в панике задергался еще сильнее.

– Най! Челия! Пожалуйста!

Не знаю, почему я молил о пощаде, ведь в Челии не осталось милосердия. Она была одержима. Все вокруг смеялись и улюлюкали. Калларино смотрел широко раскрытыми глазами, прижав ладонь ко рту, либо потрясенный, либо обрадованный тем, что кто-то оказался способен на большую жестокость, чем он сам.

Холодная сталь коснулась моих яиц. Пробежала по члену. Маленькому, съежившемуся, мокрому от мочи.