Плотный слой пудры на лице Лоры скрывал усталость и бессонницу, а запах прополиса и шалфея леденцы, с которыми она рассасывала вместо вишневых, менее эффективных, но более вкусных – хрипотцу в голосе, какая всегда появлялась, когда ей приходилось петь. Внушать и зачаровывать, чтобы получить свое.

– Самым сложным было найти тех, кто записан в Лавандовый Дом именно на этой неделе, до Дня города, а не в ноябре или декабре, – поделилась Лора, когда Франц по ее требованию привел себя, как она выразилась, в «более живой вид» и, еще раз умывшись, посадил ее в машину и закинул коляску в багажник. Теперь она что‐то искала в своей сумке, разложенной на коленях, а Франц же послушно выполнял свою работу – крутил руль и вез их к спиритическому дому. – К твоему сведению, мне только позавчера наконец‐то удалось найти такого человека. Это оказался один из моих собственных клиентов, местный толстосум, который как‐то раз пытался заказать у меня чертежи для пыточной… Он сам передумал идти в Лавандовый Дом, потому что подхватил клематисовую лихорадку, но в обмен затребовал все те же чертежи и кое-что еще, не совсем приличное. Конечно, мне удалось уговорить его… В качестве моральной компенсации за сложную неделю он даже отдал мне содержимое своего сейфа и навсегда забыл о том разговоре.

Лора потерла горло вверх-вниз и снова зашелестела пластинкой с леденцами, наконец‐то найдя ее в недрах своей бездонной коричневой сумки, больше похожей на мешок. Бросив себе в рот сразу две лекарственные конфеты – голос ее и правда очень хрипел, она снова запустила туда руку.

– А это что? – поинтересовался Франц, на сей раз слушая ее внимательно и даже иногда поворачиваясь к ней лицом, когда они останавливались на светофорах.

– Записная книжка Джерарда Мэнли для призыва его духа, – сказала Лора, пролистывая разлинованные и исписанные косым почерком страницы с брызгами потекшей ручки и пятен от кофе. – Его жена сказала, он с ней не расставался. Не только доставку фиксировал и данные для закупок, но и мысли, планы на годовщины, воспоминания… Еще она на всякий случай отдала мне их семейный фотоальбом и отрезала свой клок волос, но, думаю, ежедневник более чем сгодится.

А вот и то, что Лора делала в бакалее – добывала вещи первой жертвы, убитой Ламмасом. Франца обжег стыд, что он не понял этого сразу и что не сделал ничего толкового за всю неделю. Только и гонялся за девицей клыкастой да за смертью – словом, проводил будни как обычно. Впрочем, от этого все равно ведь есть прок, верно? Так Франц узнал, что Херн с тем големом и Кармиллой делают на причале что‐то зачем‐то. Он обязательно выяснит, что именно, когда все‐таки встретится с ней. Так он подберется к Ламмасу даже ближе, чем все остальные. Верно? Верно?..