Франц очень постарался себя в этом убедить, и у него даже почти получилось, пока Лора, как назло, не спросила:

– Ты свое‐то поручение выполнил?

– А?

– Разобрался с тем здоровяком уродливым? Рыжий коротышка, который тоже Ламмасу прислуживал, пропал куда‐то, так что у него их, по-видимому, трое осталось: твоя вампирша, Херн и этот здоровяк. Херн, Титания говорит, нам не угроза, вампиршу тоже не особо видно, а вот третий…

– Да, да, он в День города будет безоружен, как младенец. Я об этом позабочусь. То есть уже позаботился. Не парься, в общем.

Так вот, значит, что Титания хотела – чтобы Франц взял на себя громилу! Как она вообще себе это представляет?! Что, по ее мнению, Франц должен противопоставить существу, которое размером с его «Чероки»? От одного лишь воспоминания о том, как он просто прислонялся к двери машины и смотрел на него, уже мороз бежал по коже. Титания, должно быть, делала ставку на его безграничную фантазию, мол, раз смог придумать тысячу способов, как себя убить, значит, придумает, как и завалить такого монстра. Да и что Францу терять? Бессмертный же! Для него попытка, в отличие от других, не пытка, а даже удовольствие. Вот только стремление умереть не подразумевает глупость, а нужно быть беспросветно тупым, чтобы лезть на каменного голема во плоти.

И все‐таки Францу нужно было что‐то делать. Оставалось у него в запасе для этого несколько дней, и он, вздохнув со свистом, постарался сосредоточиться на дороге. Та петляла между коричнево-красными домами, занесенная красными же листьями, из-за чего казалось, что едет машина по ягодному полю. Туристов в городе почти не осталось, и вместо них Франц насчитал с десяток трупов в черных костюмах, прихрамывающих и с раздутыми синюшными лицами, как те, которых ему уже доводилось видеть на Призрачном базаре.

– Ламмас, – процедил Франц сквозь зубы как ругательство.

Лора почему‐то вздрогнула, услышав это. Впрочем, вздрагивала она постоянно, даже от скрежета камешков, случайно подворачивающихся под колеса. Теребила растянутые рукава свитера, с которых уже не отстирывалась тушь, и смотрела на кожаную сумку, из которой выглядывали краешек ежедневника и маленькая мятая фотография Джерарда с женой, приготовленная для медиума.

– Ты что, боишься? Это же просто привидения, – попытался приободрить явно нервничающую Лору Франц, когда они припарковались возле крыльца Лавандового Дома под навесом из алых вишен и сиреневой черепицы. Это место оказалось не занято впервые за все время, что Франц бывал здесь. Значит, его освободили специально для них. Их двоих определенно уже ждали. – Надо бояться не мертвых, а живых, слышала такую поговорку?