Несмотря на то что официально День города начинался только после заката, почти все жители уже были здесь. На небе же только смеркалось. Солнце протянуло луч к пурпуру горизонта, будто тоже подвязало нарядное платье из кучерявых облаков шелковым пояском. Темно-фиолетовый свод мерцал и гремел где‐то вдалеке от неспешно плывущих к городу грозы, которой пахло в воздухе, как яблоками в еще теплой и густой карамели, что грызли и лизали на бегу дети.

Все вокруг было идеальным олицетворением единства мертвых и живых – словом, самого Самайна. Так, как должно было быть, и даже лучше. Так, как понравилось бы Джеку, будь он здесь.

И это было странно.

– А где цветы? – встрепенулась Лора.

Сколько бы она ни вертелась по сторонам, сколько бы ни вглядывалась в затравленно улыбающиеся лица, украшения из засушенных ягод, обвивающие прилавки и сами столы, всюду виднелась только осень – и никакого лета. Ни Ламмаса, ни его обещаний превратить Самайнтаун в пресловутый Ламмасград, ни клематисов и той зелени, которую можно было лицезреть две прошлые недели как символы его завоеваний. Ветер, несущий шипение взрывных леденцов и пар отварной кукурузы, посыпанной тертым сыром и чесноком, нес с собой и сухие листья, сметал их Лоре под колеса, оранжево-красные, как и все вокруг. Даже на стенах жилых домов по другую сторону дороги, где раньше камень крошился под цепкими бутонами клематисов, не осталось никаких следов злополучного цветения. Изумрудный плющ, прежде оплетший фонарные столбы, тоже ссохся, будто передумал их обвивать, и отпал. Лора подъехала к одному такому, растерла в пальцах то, что осталось от стеблей, как пыль.

«Осень все же лето уничтожила, – подумала Лора – Сегодня и вправду истинный Самайн».

«Или…»

– Что‐то не так, – сказала Лора. – Ламмас мечтал о вечном лете, помнишь? Так где оно? И где он сам? Мы проехали через всю площадь, но я не вижу ни его, ни Херна, ни других. Даже трупов-марионеток нет! На площадь сгоняют, а сами не идут. Эй, Франц?

Лора развернула к нему коляску. Он следовал за ней так безмолвно, погруженный в наблюдения и мысли, и выглядел тоже так, будто хотел уйти, а их план как вероятность умереть сегодня совершенно его не беспокоит (хотя последнее вполне закономерно). Он что‐то – или кого‐то – высматривал в толпе, рыскал бледными глазами поверх чужих голов и переминался с ноги на ногу в своем идиотском, уже изрядно помявшемся костюме неудачника-вампира, пока Лора не ударила его кулаком в колено.

– Франц!

– Ауч! – скривился он. – Ты сегодня весь день будешь меня бить?!