Наказав ей вести себя тихо и не высовываться, Франц обогнул коляску и скрылся за ветвями шиповника. Прошептав ему вслед, чтобы он был осторожен, она задержала дыхание, словно не собиралась дышать до тех пор, пока Франц не вернется. А ведь со своевременными возвращениями, помнила Лора, у него беда… Так что ей, очевидно, предстояло нехило понервничать. Ветер укрыл ее ноги бронзовыми листьями с верхушек вязов, как одеялом, и Лора откинулась на спинку кресла, позволив густой и холодной ночи окружить ее и спрятать.
После купания в Немой реке одежда уже подсохла, но все еще морозила кожу, влажная. Лора ежилась, обхватив себя руками. Согреваться ей помогали лишь болотные огни, а точнее, необходимость махать руками, отбиваться от них, когда те вдруг замигали между колесами ее коляски, выплыв из темноты, подсвечивая махровым зеленым светом корневища дремучих деревьев. Распуганные Ламмасом, они будто наконец‐то увидели друга среди злых и незнакомых лиц, принялись льнуть к инвалидному креслу, обступив Лору со всех сторон и взволнованно гудя.
– Королева фей? – переспросила Лора шепотом, вцепившись пальцами в подлокотники и наклонившись пониже к маленьким, юрким и пульсирующим комочкам, которые то исчезали у нее под колесами, то снова появлялись. Как всегда лихорадили, водили хороводы, словно очередного путника на болотах дурили. – Вы видели Титанию? Она жива?
Ах, так вот в чем было дело! Болотные огни – неупокоенные души утопленников, а Джек, должно быть, их проводник, раз Самайн – день мертвых. Испугались болотные огни не Ламмаса, а Джека и того покоя, на который он может их обречь. Удивительно, как беспокойным и всеми отвергнутым жителям Самайнтауна нравилось оставаться такими. Франц был прав – таков уж этот город.
Лора шикнула, когда один из болотных огней внаглую забрался к ней на колени, и попыталась согнать его рукой, боясь, что такими темпами они привлекут внимание к кустам, где она засела. Вспыхивали хоть и неярко, но в такой кромешной темноте и светлячка легко заметить. В доказательство этого за спиной у Лоры хрустнул шиповник, и все огни разом угасли. Лора с заколотившимся сердцем снова погрузилась во мрак, пока его не осветили два ярко горящих красных глаза.