Это решало все проблемы, и посол со своими людьми посмотрел на графа с превеликой благодарностью. Его забота спасала их жизни, ибо злая молва об Офурте бежала далеко впереди. В свою очередь, Уильяму оставалось только удивляться, что земля, где он вырос, пользуется такой дурной славой. Да и сказки Офурта для него были не сказками, а простой историей…

— Не знаю, как вас отблагодарить, граф!

Ханри поднял кубок:

— Давайте выпьем! За мудрого правителя, могучего военачальника, а также самого человечного бога Солрага!

— За графа! — разнеслось по залу.

Смакуя «Черного принца», королевский посол из-под набрякших век наблюдал, как замковые обитатели прикоснулись своими губами к кубкам, чтобы поддержать тост. В это время молодой Уильям фон де Аверин принюхивался, морщился и очень неуклюже пытался изобразить, что тоже пьет вместе со всеми, — это не укрылось от Ханри.

Благодаря вчерашнему разоблачению хитрый посол догадался, с кем имеет дело. Поначалу он опасался, что его жизнь оборвется, когда за ним придут посреди ночи. Но сейчас, живой, здоровый и сытый, разглядывая столь человечных вампиров, он уже начал сомневаться, так ли они страшны на самом деле? Крамольная мысль закралась в его голову: а может, если бы всюду правили столь могучие, мудрые и бессмертные существа, как граф Тастемара, не было бы войн? И в любой земле люди всегда ели бы досыта и хорошо жили? Ах, если бы только Горрон де Донталь не бросил свой Крелиос на произвол судьбы! Если бы…

Оставшаяся часть завтрака прошла спокойно: гости наелись и напились досыта, но так, чтобы не попадать с коней в пути, и, счастливые, разошлись по комнатам. Базил, новый управитель замка Брасо-Дэнто, передал приказ графа Тастемара — и в скором времени сорок всадников собрались на Парадной улице, ожидая посла со свитой.

* * *

Пока гости собирались в дорогу и запасались провизией, Базил Натифуллус забрал утреннюю корреспонденцию и поднял ее в кабинет. Там уже работали Филипп и Уильям. На кушетке одиноко сидел старик Него, но, увидев внука, заботливо посмотрел на него. Убедившись, что тот в полном порядке, бывший управитель, облаченный уже в простое платье, снова углубился в чтение. В последние пару недель его вид сделался болезненным: морщины углубились, изрезали вдоль и поперек все лицо, а глаза впали и потускнели.

Отдав письма, задумчивый Базил, словно пребывавший мыслями где-то далеко, спустился в тюремный блок. Там его радушно встретила заскучавшая охрана. Базил ответил всем с теплой улыбкой, услужливо справился о здоровье стражника Лодра, потом о самочувствии матушки Нарилла. Уж таков он был: мягок, доброжелателен, немного рассеян, чем походил на своего дедушку. Осушив одного заключенного, он поднялся на верхний этаж и постучал в комнату Леонарда.