Оскуриль вздохнула и подняла свой милый взор на едущего подле нее мага. Тот понял, что его снова упрекнули в трусости, поэтому напирать не стал – лишь тоже вздохнул. Затем, нащупав под накидкой пергамент, пригладил его края в некотором сомнении. Они ехали по полям, дышали сыростью ночи, слушали вой ветра и ночных птиц. Потом поля поползли вверх, кончились и сменились возвышением – то было известняковое предгорье, которое в горы так и не превратилось. Отряд поднимался все выше. Впереди ехали невольники, освещая путь шестами со светильниками.

Чародей Галений, один из бывших помощников Абесибо, талантливый миролог, а также демонолог, все чаще хмурился, глядя то на гряду, то на пасмурное, низкое небо. Нельзя сказать, что он боялся. Нет, его мастерства хватит, чтобы оборвать заклинание вовремя. Однако он все равно волновался, так как его действия касались опасного семейства Ралмантонов. Впрочем, все проходило в великой тайне, в какой не проходят даже заговоры против короля. Оскуриль при всей скромности была на удивление хитра, и Галений уже не в первый раз приходил в замешательство, как в таком невинном создании могли сплетаться такие качества, как холодная расчетливость, мягкость и целомудрие?

Отряд спешился. Коней привязали, и слуги остались вместе с ними. Только одна рабыня, будучи немой, последовала за хозяйкой, держа над головами идущих шест с россыпью сильфовских фонарей. Встретил их сухой известняковый грот. Все стали спускаться. Идти пришлось недолго, грот вообще был совсем неглубоким, притаился на малой высоте, но находился вдали от всяких рек. Что и требовалось.

В волнении Галений расстелил на земле циновку. Рабыня нелепо пыталась воткнуть шест в твердь, но у нее не вышло, поэтому пришлось стоять с ним и дальше. Сложив ручки на груди, Оскуриль замерла ближе к выходу, потерявшемуся за поворотом. Присев на колени, маг начал тягомотно раскатывать пергамент, бубнить что-то под нос, да и вообще его и так небольшая уверенность в себе испарилась.

– Долго еще? – боязливо спросила Оскуриль, хотя глаза ее были спокойны, а слова сказаны скорее для того, чтобы лишь поторопить.

– Почтенная… Я ведь даже не начал. Еще есть шанс…

Чародей снова попытался воззвать к тому, что свершать задуманное мало того что опасно, если об этом узнает советник, так еще и противозаконно. Законом воспрещалось произносить заклинания, не находящиеся в чиновничьем списке, – лишь архимаг имел такую возможность. Но и Оскуриль, и Галений знали, что Гусааб Мудрый не одобрит их попытки воспользоваться трудами предшественника. Теневые заклинания смертельно опасны, малоизученны… Именно поэтому Галений Бактус сомневался… Но перед ним переминалась с ножки на ножку будущая жена Ралмантона, а она щедро одарит того, кто поможет ей разделаться с опасной соперницей, завладевшей душой жениха.