Илле было хуже день ото дня. Язвы его, опаленные огнем, не хотели заживать, а тело, изношенное из-за боли и страдания, перестало сопротивляться смерти. Но Илла, при всех его болезнях, был хитер и расчетлив, а потому, когда Ариф сослался на то, что ему надобно взять инструменты из башни Ученого приюта, вместо него послал наемника. Еще позже Ариф затребовал книгу из уцелевшей библиотеки башни Ученого приюта, да не простую, а ту, которую знает только он: «Санкритры Хор’Афа, пятая ступень изучения». Но и тут ему пришлось объяснять, где лежит труд, чтобы наемник с рыбьим взглядом принес его.

Тогда Ариф, будучи человеком знающим, но бесхитростным, понял, что консул не просто укрывает величайшую ценность, что лежит в его в спальне, но и в дальнейшем не собирается рассказывать о ней. Убьет ли он тех, кто участвовал в передаче дара? Или оставит в живых? Ариф боялся за себя, за свою семью, но ему льстили, предлагали огромные деньги, и в конце концов ему ничего не оставалось, как подчиниться. И вот в который раз он онемевшим языком подбирал на Хор’Афе обращение к телу молодого мертвеца, который покоился нагой на ложе. Мертвец был красив, высок, ладно скроен, и, не будь Ариф затворником-ученым, он узнал бы в нем веномансера Юлиана.

Старик Илла умостился рядом, тяжело дыша.

— Продолжай, — приказал он.

Ариф, обернувшись сначала на спящего Викрия, который устал после дежурства у кровати консула, а потом и на безмолвного наемника, у которого, казалось, рука приросла к ножнам с кинжалом, снова начал шептать:

— О, великий дар, спящий в этом теле. Покинь это бренное тело и перейди в более достойное, готовое принять тебя с величием.

Маг поманил к себе кровь через срез на шее. Кровь, густая и живая, потянулась к его пальцам. В жадном порыве Илла подал свою руку, где был сделан надрез, и Ариф, шатающийся от усталости, ибо это была попытка если не тысячная, так точно сотая, поднес запястье советника к кровавой змее.

— Перейди в новую оболочку, о, великий дар, и обрети плоть.

Повиснув в воздухе, кровавая змея оплела трясущуюся от нетерпения руку старика Иллы и коснулась разреза на его запястье. Однако уже в который раз она вдруг резко отдернулась и снова скрылась в теле мертвеца, как порой живая змея прячется в норе. Дар остался в Юлиане.

Илла стиснул зубы.

— Ты говоришь что-то не то. В конце делаешь что-то не то!

— Достопочтенный… — сказал Ариф, — Хор’Аф сложен и многогранен. Возможно… — он тяжело вздохнул, — возможно, нужно имя…