– Город не выживет без существующего порядка, – говорил Джоэл, патрулируя улицы вместе с Ли в грозовую тяжелую ночь. Снова на лица отбрасывали косые отблески масляные светильники, снова их вручили на исправно работающей телеграфной станции. Жизнь входила в привычное русло, охотники снова развешивали Ловцы Снов и обходили улицы, точно тянущий ярмо вол, – однотипно, по кругу проспектов и переулков. Однообразность лучше потрясений.

– С Джолин не виделся? – интересовался Ли, нервно поводя плечами. После бунта он весь превратился в шарнирного человечка, который не способен устоять на месте. Спонтанные телодвижения и постоянно меняющееся выражение лица, временами напоминающие гримасы театра масок, выдавали пережитое потрясение и высшую степень усталости. Хотя он все еще пытался отшучиваться в привычной манере.

– Виделся мельком. Утром, после заварушки у Цитадели. Предостерег ее от выхода до объявления пробуждения Вермело. А то она опять пыталась рвануть раньше всех с ее пирожками, – вздохнул Джоэл. – Пирожки, все эти пирожки… Которые ей самой не достаются.

– И мы не можем провести обыск. Даже в такие времена! – посетовал Ли.

– Улик все еще нет, ты же знаешь.

– Ну а сама Джолин как? Если без пирожков?

– А что? Как? Осунулась еще больше. Говорить особо не хотела. Обещала вроде, что скоро достанет доказательства. Но что такое ее «скоро» – не знаю.

Джоэл снова скрыл часть невеселой правды. Наутро, через несколько часов после подавления бунта, он обошел квартал Ткачей, удостоверившись в сохранности пекарни, а перед самым рассветом и действительно предостерег Джолин от походов по городу до объявления сигнала. Раньше за такие нарушения разве что штрафовали корыстолюбивые стражники. Теперь же постоянные блокпосты со смешанными отрядами охотников и военных обещали либо арест, либо вовсе уничтожение на месте за оказание малейшего сопротивления.

Джоэл изложил новый порядок вещей застывшей на пороге Джолин и только немного погодя заметил пылающий в обычно бесстрастных синих глазах гнев. Он-то втайне рассчитывал на новый поцелуй или хотя бы доброе слово. Но город полнился слухами о жестоком подавлении бунта и стачек. Отчего-то во всем винили охотников, будто не их Цитадель штурмовали, а они расстреливали из пушек бастующий завод.

Позднее Джоэл узнал, что гарнизон военных и правда выпустил несколько разрывных снарядов по самой толпе, сгустившейся на улицах. За такую-то жестокость охотники и недолюбливали бастион Эскуидон. Но для простого народа представители власти все сливались в единую враждебную силу.