Джоэл невольно отшатнулся. Накатывало самое жуткое воспоминание раннего детства: превращение в сомна собственной матери, а потом и отца. В четыре года память искажает реальность, но он помнил тот день, когда вместо уютной бедной спальни он очутился в западне с чудовищами. Момент спасения вовсе стерся, образы родителей остались лишь смутной пепельной грустью, поселившейся глубоко в сердце. Временами возникала обида на то, что они вот так его бросили. Пусть против своей воли. Он душил эту детскую эгоистичность, уничтожал рациональным спокойствием логичных доводов: никто не выбирает день своего обращения. Нельзя за это винить. Поэтому он не видел в кошмарах тот вечер, зато постоянно вспоминал другой…

К Ли же вернулось нечто, что потрясло его, очевидно, еще до их знакомства. Мерзкий старик, окровавленная женщина, неразборчивые химеры – по кругу каждый день. Так продолжалось до самых выходных, когда им давали возможность отдохнуть положенные десять часов.

Большую часть дня они все равно провели в Цитадели, улаживая некоторые бумажные дела в ожидании визита к Энн. Но она говорила неохотно и преимущественно с Батлером, успокаивала его и поддерживала, хотя сама в большей степени нуждалась в поддержке. Но они хранили свои секреты, в которые Джоэл и Ли не лезли, ждали, что Батлер сам расскажет, если сочтет нужным. Каждый хранил свой, как Джоэл о памятном пожаре, случившемся больше двадцати лет назад… Как и Ли о чем-то своем, неразгаданном и жутком.

Джоэл все чаще задумывался, откуда среди химер возникает лицо омерзительного старика, искаженное, гротескно грубое, окруженное седыми космами. Нос-клюв выдавался вперед над хищно раззявленной пастью с гнилыми зубами. «Бифомет Ленц?» – все мелькали невероятные предположения.

Каждый раз приходилось рубить эту тварь в Ловце Снов, чтобы Ли не увидел. Каждый день пять часов превращались в хоровод видений. Джоэл вскидывался ежечасно, чтобы либо отогнать образ изломанной женщины, либо заткнуть гадкие смешки химер, которыми верховодил тот самый старик. Монстры чем-то напоминали кошмары Джолин, которые снова в немереном количестве выгребались из сетей на Королевской улице. Все возвращалось к исходной точке: Энн отправили долечиваться в госпиталь академии, Батлер оставался без напарника со своими собаками, Джолин и Ли видели похожие кошмары, которые медленно сгрызали их души. А Джоэл неизменно хотел во всем разобраться. И ничего не понимал.

Мерзкий старик… Джоэл отчего-то уверился, что напарнику лишь навредит знание о визитах этой твари. Но однажды, на исходе третьего выходного, он не успел: Ли встрепенулся и вскочил раньше, чем меч развеял смутный образ.