– Белый Дракон… Это вроде морского дракона Рюдзина? – задумался Джоэл. В последнее время в его жизни появлялось слишком много упоминаний таинственных созданий, и в частности, темных змеев и светлых драконов.

– По-моему, это один и тот же дракон, который может быть и на небе, и в море. Знать бы, как выглядит это море, – вздохнул Ли, заметно вздрагивая. – Если бы не все это…

Слова давались ему с явным трудом, но рассказ обретал форму и последовательность событий. Значит, теперь настал момент страшной правды. Ужасная истина лучше прекрасной лжи. Ли и так слишком долго делал вид, что он беззаботный весельчак, чьи проблемы ограничиваются неудачным побегом от ревнивого мужа очередной пассии. Но теперь-то Джоэл видел его настоящего. Изломанного, почти без кожи, более подавленного, чем Энн в госпитале. Ли тоже не знал, как существовать дальше. Как существовать таким, какой он стал после всего, что с ним случилось.

– Мне жаль, – только выдохнул Джоэл.

– Да. Поэтому порой ненавижу свою работу. – Ли сжал кулаки. – За то, что сам убиваю чьих-то отцов и матерей.

– Тогда начались кошмары? – спросил Джоэл. Он надеялся, что этим и ограничится жуткая правда о прошлом напарника. Уже сорвались маски с персонажей трагедии, что разыгрывалась в Ловцах Снов. Изломанная женщина – несчастная мать, а гадкий старик – ее второй муж, отчим Ли. Вот оно, его проклятье, его боль. Достаточно и этого, чтобы видеть кошмары. Но друг продолжал. Слова выплескивались, как кровь с гноем из застарелой раны.

– Нет, – покачал головой Ли, садясь, снова обхватывая колени, точно надеясь заслониться ими подобно щиту. Джоэл осторожно перехватил его руку и заглянул в лицо.

– Расскажи мне все, пожалуйста.

– Слушай, Джо. Скрывать уже нечего. Не от тебя, – глухо отозвался Ли, слабо кивнув, но говорил уверенно и ожесточенно: – Кошмары начал видеть с шестнадцати лет. В пятнадцать я еще надеялся стать поэтом, пойти по стопам деда. Даже выступал в театре, пел… И там познакомился с одной девушкой. Она была старше меня на пару лет, такая красивая, воздушная… Она сейчас замужем, она жива, но… В общем… не суть важно. Тогда мы были как будто счастливы, знаешь, почти по-детски, глупо так. Год где-то встречались. – На губах его мелькнула мечтательная улыбка, тоска по прошлому, но потом она застыла и превратилась в оскал. – И об этом прознал отчим. Я думал, он забьет меня до смерти, просто так, от зависти и злобы. Но нет. Он решил сделать больно иначе: уничтожить и меня, и ее. То, что он сделал… Он ворвался в комнату, когда мы сидели вместе с ней, учили новую партию, целовались, и вот появился он! М-меня ударил по голове, а ее… ее… Он еще так рассмеялся, что теперь ему не нужно будет в бордели ходить. Тварь! Вытащил свой стручок. И… и… Я мог только смотреть. А потом мы с ней ничего не смогли доказать, ничего, Джо! У нее не было семьи, чтобы защитить ее, у меня тоже. Вот такой у нас квартал Судей! Мы любили друг друга, но после того случая это уже была не любовь, а пытка. И театр тоже сам как-то отвалился. А отчим решил, похоже, довести меня до обращения, чтобы единолично завладеть домом моей семьи, отца, деда. Все захапала эта тварь! Справедливости в Вермело нет и не было. То, что он делал… – Ли подавился воздухом, задрожал и сжал кулаки, а потом выдохнул и словно погрузился в транс, говоря спокойно, как бы не о себе, не о своем горе. – Короче, в какой-то момент я понял, что это продолжаться не может. Я ударил его по голове и сбежал через окно, сиганул с третьего этажа. Мне было все равно, Джо, я уже ничего не боялся! Может, мечтал разбиться вообще. Но нет же, приземлился, как кот. И побежал в сторону квартала Охотников. Вот и все. С этого начинается моя карьера и мои кошмары. Энн обо всем давно знала, ее друзья помогли мне устроиться в академии. А я… а я ее задирал, как…