Лес горы Лофушань постепенно засыхал, местами начиная источать сизый дым. Бай Гуй неслась обратно, ее телу становилось все жарче, но она словно вовсе этого не ощущала. Девушка искала Жунси, но никак не находила. Когда вокруг стал постепенно разгораться огонь, она наконец-то увидела: на вершине горы под баньяновым деревом стоял небожитель в белом одеянии, не подпускающий пламя. Увы, казалось, он достиг предела своих сил. Опустившись на колени перед баньяном, мужчина бессильно оперся руками о ствол, свет из его ладоней поддерживал свечение дерева.

От вида Жунси в таком состоянии у Бай Гуй отнялся голос, она торопливо шагнула вперед и опустилась рядом:

– Учитель…

Жунси повернул к ней голову, его щека оказалась ужасающе красного цвета, словно ее опалили. Однако, увидев девушку, он замер, а затем, склонившись, бессильно улыбнулся:

– Значит, теперь ты решила ослушаться…

Девушка промолчала, и тогда он спросил:

– Все спаслись?

– Да.

– Осталась только ты, – опять улыбнулся он.

– Я не уйду.

– Ты должна. – Он неожиданно отнял ладони от дерева, и свет исчез. Только тогда Бай Гуй заметила на тыльной стороне его рук ожоги страшнее, чем на лице, и ее сердце задрожало.

Крепко сжав руки девушки, Жунси поднял на нее взгляд:

– Ты должна уйти…

Ожоги на лице горного бога становились все более устрашающими, но он скривил губы в улыбке:

– Живи счастливо.

Как только прозвучали эти слова, огненный свет внезапно вспыхнул сильнее, бушующее пламя засвирепствовало вокруг Бай Гуй, готовое вот-вот ослепить ее жаром. Она инстинктивно закрыла глаза, но пекло лишь мгновение – ее с ног до головы укутала прохлада, упрямо противостоя свистящему пламени.

Она не знала, сколько прошло времени, но звуки пожара постепенно стихли, и девушка открыла глаза. Жунси перед ней не оказалось, в ее ладони остался лишь кусочек белого рукава. Пламя вокруг тоже исчезло. Бай Гуй подняла голову к небу – большое баньяновое дерево, стоявшее зеленым круглый год, иссохло.

Девушка будто что-то поняла, но не осмеливалась поверить. Дрожа, она встала с колен:

– Учитель…

Поднялся ветер, словно повторив последние слова Жунси: