– Бай Гуй, – Жунси не спешил хватать девушку, а остался стоять почти в десятке метров от ее укрытия. – Я сам скормил тебе духовную кость. Я знаю, что ты не желала становиться злым духом, поэтому прости меня.

Услышав это, она тихонько подняла голову и меж веток зарослей вгляделась в его белый силуэт.

– Раз не выходишь, значит, винишь меня, – продолжил он с опущенным взглядом и таким видом, словно ужасно себя винил. – Примешь ли ты мое извинение? – Тут он приподнял полы одежды, точно собрался опуститься на колени перед ней.

Бай Гуй пришла в ужас и, быстро выбежав, вцепилась в его локоть:

– Что вы делаете?!

Неожиданно Жунси ухватил ее запястье и довольно улыбнулся:

– Попалась.

У Бай Гуй сперло дыхание, на мгновение она растерялась, не зная, как быть. Платок соскользнул с ее головы, и Жунси со всей ясностью увидел лицо девушки еще до того, как она поняла, что произошло. Бай Гуй внезапно опомнилась, резко высвободилась и, отвернувшись, в панике закрыла лицо руками:

– Нет… Не смотрите на эти узоры…

Склонившись, Жунси поднял с земли ее платок:

– Бай Гуй, отныне ты – злой дух, – его голос прозвучал спокойно, однако сердце девушки слегка задрожало. – Я не могу оставить тебя в своих ученицах, надо мной будут смеяться все горные божества.

Она вдруг почувствовала холод, но прежде чем стужа разлилась по всему телу, крепкие руки притянули девушку в невероятно теплые объятия. Дыхание Жунси коснулось края ее удивленного лица:

– Стань матерью-наставницей для Цин Чжуй.

– У… Учитель?

– Я больше не хочу быть твоим учителем, – тихо произнес мужчина, держа ее в своих руках. – Согласишься ли ты?

– Почему? – Бай Гуй оказалась настолько удивлена, что даже не попыталась высвободиться.

– Возможно… я уже давно перестал хотеть быть им, – его голос был очень тих. – Вот только никак не мог отпустить. – На мгновение он замолчал, а потом вздохнул и заговорил снова: – Кажется, я никогда не рассказывал тебе, что отличаюсь от остальных горных божеств. Раньше я был небожителем Девяти Небес, однако в наказание за свою беспечную натуру и проступки был сослан в земной мир с указанием провести три тысячи лет скромной жизни, чтобы вернуться обратно. К концу этого года останется еще три.

Бай Гуй застыла, но тут вновь услышала, как Жунси усмехнулся у ее уха:

– Вот только я уже не хочу возвращаться, – сказал он. – Согласишься ли ты остаться на горе Лофушань в вечном уединении со мной, грешным богом, Бай Гуй?

«Соглашусь…»