Дарт выдохнул. С него будто груз свалился, когда он понял, что теперь Флори в безопасности. А следом предстояло выбраться самому. Инстинктивно он глянул вниз, словно примеряясь, как долго придется падать, и вдруг в ужасе отпрянул. Потому что только сейчас увидел на выступе у стены окаменевшую фигуру. Фигуру с детским лицом.

Риз окликнул его, заставляя вернуться в реальность и осознать свое положение. Он оставался в безлюде, который в любой момент мог обрушиться. Мешкать было нельзя. Риз все еще стоял на краю, рискуя собой, и чем дольше они тянули, тем больше испытывали судьбу. А потому Дарт заставил себя забыть о жуткой находке и сосредоточиться на том, как перебраться в Пернатый дом. Окажись оконный проем пошире, можно было бы встать на подоконник и просто шагнуть в распахнутую дверь. А на деле он, согнувшись пополам, пытался подготовиться к решающему прыжку.

Дарт призвал всю ловкость циркача и решительно подался вперед. Но внезапно какая‑то сила потянула его обратно. «Зацепился за гвоздь», – подумал он, ощутив что‑то острое, полоснувшее его по ноге. Не позволив этому пустяку сбить его с намеченной цели, он рванул со всей силы. В неуклюжем броске дотянулся до дверного проема и вцепился в деревянную плашку у порога. Это был совсем не тот маневр, что он ожидал, но Риз успел поймать его за шиворот и удержать от падения.

В следующий миг Пернатый дом резко отклонился назад, чтобы втянуть Дарта внутрь. Он проехался животом по полу и почти не почувствовал, как они приземлились. Просто в какой‑то момент безлюдь замер, а гул механизмов затих. Вокруг повисла пронзительная тишина.

Вскинув голову, Дарт увидел Флори, потом – кровь на ее ночной рубашке и не сумел вспомнить, была ли она раньше, или это он испачкал ее, когда прикасался. Его руки и ноги тряслись, отказывались слушаться. Он подполз к неподвижной Флори. Рядом уже хлопотала Илайн с целым арсеналом каких‑то пузырьков и флаконов, которые она судорожно доставала из саквояжа. Дарт взял Флори за запястье, обтянутое бинтами, но сквозь них слабому пульсу было не достучаться.

Он не допускал мысли, что ее сердце перестало биться, и сжимал ее ладонь в своей, словно надеялся, что этим прикосновением может отдать ей свои силы – все, что у него остались, лишь бы она жила.

В спину ударило холодом. Это распахнулась дверь, впустившая в дом Офелию. Она тихонько села рядом, боясь дотронуться до сестры, пока Илайн не поручила приподнять голову Флори.

Темная тень, нависшая сверху, принадлежала Ризу. Он спросил, чем помочь. Голос его звучал растерянно и глухо.