– Пожалуйста, замолчи.

Отец многозначительно кашлянул, как будто напоминая, кто здесь диктует правила.

– Если хочешь, пошлю машину за Дартом. Или верну маму. Приведу кого угодно, с кем бы ты мог поговорить.

Дес удивленно посмотрел на отца. Он сидел рядом в кресле, но не так, как обычно, расслабленно и вальяжно, а на самом краю, уперев локти в колени, сцепив руки в замок и наклонившись к кровати.

Поняв, что завоевал немного внимания, Гленн продолжил:

– О любви и потерях молчать нельзя.

– Так говоришь, будто что-то смыслишь в этом.

Отец глубоко вздохнул, как делал всегда, если злился или нервничал. Было непонятно, какое из этих состояний заставило его красноречиво вздыхать сейчас.

– Понимаю, я несколько опоздал с откровениями, да и сейчас не самый подходящий момент, но пора бы уже разрушить эту стену. – Он сделал паузу, проверяя, не станет ли Дес возражать, и принял его молчание за согласие. – У тебя сложилось неверное представление о нас с мамой.

– А вы здесь при чем?

Отец нервно кашлянул. Видимо, то, что он собирался сказать, было для него неприятным, но важным фактом.

– Мы прошли немало трудностей и по-прежнему вместе, пусть и отдалились после… нашей потери.

Последнее слово он произнес осторожно, опасливо. Так пережевывают кусок рыбы, боясь наткнуться на кость.

Дес заерзал в постели и расположился на подушке удобнее, чтобы видеть отца.

– Ну так объясни, раз начал.

– Несчастный случай на лесопилке. – Прежде он никогда не говорил об этом, словно вычеркнул из памяти неприятный эпизод. – У нас должен был родиться второй сын, а мы едва не потеряли тебя, своего первенца. Нам говорили, что ты останешься калекой, что есть риск заражения крови… Мама очень переживала, не спала ночами, изводила себя и… не справилась. Это были сложные времена для нашей семьи. Общее горе нас не сплотило, а развело по разным комнатам.

– И ты винишь в этом меня?

– Вовсе нет. Нет.

– Но ты стал по-другому относиться ко мне. Я думал, это из-за шрамов.