– Кому нужна нищая невеста и семья с долгами?

– Понятно, – оборвал Риз, не желая больше слушать ее трагичную историю о том, как обедневшие богатеи готовы на все, чтобы сохранить свое положение. Она говорила об этом с таким надрывом, словно до них не существовало разорившихся людей.

– Хочешь сказать, твой отец святоша и ни в чем не виноват?

– Я не оправдываю его, но и очернять не позволю, – твердо сказала Марта. – Ты не был в нашем положении и не можешь осуждать. Нам не хватало денег даже на жалованье садовнику.

Риз презрительно фыркнул. Если бедственное положение семьи измерялось невозможностью содержать служащий персонал, то ситуация и впрямь обретала трагический смысл. Он хотел добавить язвительное замечание, однако заметил ее слезы и чуть не поперхнулся словами.

– Мама так любила наш сад, но, боюсь, от него мало что сохранилось, – проронила Марта.

Риз вспомнил заброшенный пирс, участок, выжженный солнцем и заросший травой, увядающие клумбы и гнетущее запустение, окружавшее дом Лэрда. За неделю такому не случиться. Если она не видела, во что превратился их сад, то и вправду не появлялась там долгое время.

– Мы выберемся вместе, если поможешь.

Лицо Марты озарилось надеждой, которая в следующий миг сменилась испугом. Риз услышал тяжелую поступь, а затем увидел Брадена. Он застыл в дверях, деловито спрятав руки в карманы брюк, всем своим видом давая понять, что слышал разговор, включая последние слова о побеге.

– Спасибо, что избавила меня от объяснений. – Он одобряюще улыбнулся Марте и тут же нахмурился, заставив ее вновь встревожиться. – Ты, кажется, утомилась, столько-то болтать без умолку. Иди к себе и сиди в комнате.

– Мне уже и по дому передвигаться нельзя?

– Нет, что ты, – с притворной лаской ответил Браден. – Просто берегу твою хрупкую натуру. Мы здесь будем разговаривать о серьезных вещах. Не думаю, что грубая брань и мучительные крики предназначены для твоих нежных ушей.

Марта побелела, метнула взгляд на Риза, словно прося прощения, и попятилась к выходу. Браден ждал, пока она уберется прочь, придирчиво разглядывая свои ногти, а потом как будто случайно обронил:

– Я двадцать лет произвожу лекарства и привык, что поставщики сырья содействуют мне, а не пытаются отобрать ресурсы у тысяч больных, которые ждут помощи. Но вам хватило наглости. Нехорошо, ой как нехорошо. – Он осуждающе покачал головой.

– О чем вообще речь?

– Не притворяйтесь паинькой, Уолтон. Лучше скажи, почему Эверрайн отказался продать мне Ящерный дом. Ты предложил цену выше? У тебя право первого выкупа? Или вдвоем решили развести меня на деньги?