– Шарахай это чудо пустыни, не так ли?

Расул, наглаживавший бедро Амариллис, медленно обернулся к нему.

– Истинно так.

– Сердце разрывается… – Рамад изо всех сил сосредоточился, чтобы его не унесло, как Расула, – …когда вижу, как Воинство измывается над ним.

Расул ткнулся лбом в лоб Амариллис, поцеловал ее.

– Я тоже… представить не могу, каково это было.

– Что, господин?

– Кровавый путь.

Женщина бежит по золотому песку, стрела вонзается ей в грудь, кочевники и Масид равнодушно смотрят на ее смерть… на смерть его жены. Эта картина предстала перед глазами так четко, что Рамад протрезвел.

– То были тяжелые дни. И, если Воинство победит, всем нам придется еще тяжелее.

– Оно не победит. Мы остановим его.

Рамад кивнул, не желая спорить, хотя эти слова напомнили ему детский стишок про глупого императора, пытавшегося ветру приказать остановиться, а морю – перестать волноваться.

В соседней комнате вновь зазвенели цепи. Звон разошелся эхом, будто за дверью ждала своей участи дюжина человек. Стены сдвинулись, прислушиваясь.

– Рад, если Каимир хоть как-то сможет помочь вам защитить сокровище, мой господин.

Амариллис взъерошила волосы Расула.

– Что за сокровище? – спросила она, выцеловывая его шею.

– Эликсиры… – выдохнул Расул. В награду она развернула его к себе и поцеловала долгим, чувственным поцелуем. Отстранилась, глядя ему в глаза.

– Эликсиры, мой господин?

– Зелья, которые даруют Королям бессмертие.

Амариллис рассмеялась, будто услышала лепет ребенка, впервые попавшего в пустыню.