Заидэ говорила, что Камеил – одна из лучших фехтовальщиц среди Дев.

– Никто тебя не осудит, – пообещал Ихсан. – Ведь бывали случаи, когда во время танца проливалась кровь. Да что там, случалось, юные Девы, едва получившие саблю, погибали!

– Я умею танцевать, ваше величество, я не разочарую вас. Ни вас, ни Камеил.

Ихсан рассмеялся – Чеда еще не слышала такого прекрасного смеха.

– Не меня и не Камеил тебе нужно впечатлить. Я слышал, Первый страж тобой недовольна. Лучше бы тебе впечатлить ее, чем добавить поводов для неприязни.

– «Неприязнь» – слишком мягкое слово. Она меня презирает.

– Просто не хотел показаться грубым.

Чеда рассмеялась. Рассмеялась. Танцуя с Королем.

– Ты все же интереснейшее существо, – изрек Ихсан. – За проступки, подобные твоему, десятки людей были казнены и повешены у городских ворот.

Эти слова, «повешены у городских ворот», отрезвили Чеду. Однако она не подала виду – нельзя, чтобы Король заподозрил ее.

– Интересно, что же Заидэ в тебе увидела?

– Это мне неведомо, мой повелитель.

Ихсан нахмурился и поднес ее правую руку поближе к лицу, разглядывая свежие татуировки и побелевший, но все еще саднящий след от укола. Непонятно было, что его так удивило: ее ответ или слова, написанные на руке.

– Однажды я расспрошу и ее, и Юсама. Я думал, что он заклеймит тебя воровкой, однако он этого не сделал.

– Думаю, увидь он во мне воровку, мы бы сейчас не беседовали.

Ихсан наклонился ближе и закружил ее в танце, в такт ускоряющейся мелодии.

– Что верно, то верно. Ты наше нежданное чудо, Чедамин Айянеш'ала, словно драгоценный самоцвет, сияющий в тусклом камне на пустошах.

Самоцвет… сияющий… Прямо как в стихотворении из маминой книги.