Рядом стоял зеленоглазый Юсам, довольный собой. Чеда узнала и Шукру, Короля Жатвы, – изможденного, костлявого и угловатого, как паук. Шукру как будто узнал ее тоже, хотя они встретились мельком лишь однажды, в западных кварталах. Выглядел он так, будто это узнавание причиняло ему боль.

Азад, Король Шипов, и вправду был ниже остальных. Он стоял на правом краю возвышения, глядя на Чеду из-под черного капюшона. Короля слева от него Чеда тоже узнала – именно его едва не сожгло Воинство на рынке благовоний. Но даже если он и получил ожоги, этого не было заметно: он выглядел старше Чеды на пару десятков лет, здоровый и полный жизни мужчина – ни лица, ни рук его не касалось пламя. Вспоминая заметки из скриптория, она опознала в нем Кулашана, Короля-Странника. Старые тексты много внимания уделяли его короне из редкого красного золота, с соколиными крыльями у висков. О чем они не упоминали, так это о древнем символе в центре короны. Чеда готова была поклясться, что уже видела его, но никак не могла вспомнить, где.

Рядом с Хусамеддином стоял Кирал, Первый среди Королей. Они держались как равные, но Кирал даже рядом с Королем Мечей выглядел величественно: пылающие глаза, изрытое оспинами лицо, мощные плечи и горделивое, выразительное лицо, словно кровь богов текла в его венах. Чеде он напомнил Салию.

Она узнала и остальных: Ихсана, Сладкоречивого Короля, Зегеба, Короля Шепотов. Самым молодым был Кагиль-Исповедник, Король Правды. Он выглядел не старше Чеды, но на этом юном лице лежала печать прожитых веков. Он казался неожиданно невинным для того, кто медленно и тщательно пытал людей, вытягивая все их тайны.

«А мою мать ты тоже пытал, злобная тварь? Это ты вырезал те знаки на ее теле?» – подумала Чеда, разглядывая его лицо.

Высокий Бешир звался Королем в Тенях, но больше известен был как Золотой король, Король монет, – в его ведении находилась казна.

Онур, прозывавшийся когда-то Королем Копий, теперь больше известен был в западных кварталах как Король Пиров, Король Лени. Даже над Зегебом, крупным мужчиной, Онур возвышался, как обтянутая черным гора: лицо злое, толстые пальцы унизаны перстнями.

Последнего же Короля Чеда тоже видела однажды, еще до того, как попала в Обитель Дев, но не знала тогда его имени. Лишь свитки скриптория открыли ей глаза.

Месут, Король Шакалов, Повелитель асиримов. Она запомнила его пристальный взгляд, его золотой браслет с гагатом. Король не подал виду, что знает ее, а может, и не узнал. Когда-то он захаживал к Сирине, матери Малы, жившей в райончике под названинем «Узел». Они были любовниками, но через несколько дней после того, как Чеда увидела Месута выходящим от Сирины, Шукру пометил ее дом для асиримов. Чеда не знала, связано это с уходом Месута или нет, но для нее это стало еще одним примером того, как Короли играют с людьми, которых клялись защищать, словно с пешками на доске для абана.