– Правда?

В ответ она просто поцеловала его. Эмре ответил на поцелуй, сначала несмело, но потом все более страстно. Они ощупывали, гладили друг друга: спину, плечи, бедра; Эмре запустил руки под ее ночную сорочку, и его пальцы казались такими теплыми, а ее кожа – такой холодной…

Чеда еще никогда не была с мужчиной. Так, попробовала один раз.

Они с Тариком однажды напились дешевого вина (он клялся и божился, что не крал его) и оказались под Горбуном, неумело целуясь и пьяно тискаясь. Но Тарик… может, он слишком много выпил, а может, боялся ее – Тела говорила, что с мужчинами такое случается.

Но этот раз был другим. Они с Эмре поглядывали друг на друга по-особому конечно, но слишком многое произошло между ними. Он был рядом, когда умерла мама, когда Дардзада набил татуировку, когда Чеда впервые пошла в цветущие сады. А она видела смерть Рафы. И ничего не смогла сделать, чтобы утешить Эмре.

На ее глазах он из тощего мальчишки сделался хорошо сложенным, сильным мужчиной. Добрым мужчиной, хоть и немного напуганным.

Гладить его вот так, целовать казалось… не неправильным, нет. Рискованным. Между ними было много больше, чем влечение, и она не хотела все испортить.

Наверное, Эмре тоже это чувствовал: хоть он и оказался сверху, целуя ее шею, раздвигая ноги коленом, его движения замедлились. Он приподнялся, глядя на нее, и несколько мгновений они просто смотрели друг другу в глаза. Чеда почувствовала вдруг небывалую нежность: притянула его к себе и, нащупав отвердевшее мужское естество, огладила его, погрузила в себя и крепко обхватила Эмре бедрами, вжимаясь…

Это было так больно, что она тихонько вскрикнула. Эмре вздрогнул, попытался отодвинуться, но она держала крепко. То была сладкая боль – как давно Чеда хотела разделить ее с Эмре!

Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ, двинулся вперед, назад… и потерялся в ощущениях, закрыв глаза, обнимая ее крепче, вбиваясь в нее все быстрее, быстрее… пока не вскрикнул, наконец, изливаясь, пока Чеда сама не выгнулась дугой от удовольствия, стиснув его бедрами.

Никогда, никогда она не думала, что испытает нечто похожее без лепестков. Вернее, это было совсем иначе, но так же чудесно. Будто вся пустыня наполнилась музыкой.

Чеда мысленно поклялась, что даже бросит пригоршню сильвалов в чашу для подношений Йеринде, если после этого у нее не будет такого же похмелья. И рассмеялась.

– Что? – спросил Эмре.

– Ничего.

– Ты сейчас смеялась. А мы вообще-то любовью занимаемся.

Она погладила его по щеке.

– Если бы ты почувствовал то же, что и я, ты бы тоже от радости смеялся.